Опыты дефикации или Здравствуй, попа (извините!) Новый Год!

Слог бесподобный:):):)

Это был какой-то Новый год времён начала приручения дикого капиталистического будущего нашей страны.

Собрался Санин славный коллектив накануне, числа двадцать шестого тире тридцатого, провести корпоративную вечеринку, как нынче говорят! А тогда - просто собрались в ресторане выпить в честь наступающего, закусить, поплясать-повеселиться и так далее, как у кого пойдёт.
Настроение приподнято-новогоднее: ёлки, фонарики, снежинки, шампанское, на работу настрой положительный – все на неё уже положили, начальство за это напротив расщедрилось – ресторан оплатило вместе со всей выпивкой-закуской.
Скоро Новый год! Лепота!

Саню жена сначала отпускать не хотела: «Опять нажрёшься!» - каркает, Нострадамус в юбке!
Но на логичный аргумент «халява!», что возразить не нашлась. А потом у самой в этот же день аналогичный вечер со своим коллективом, так что как-то несправедливо получилось бы, хоть эмансипация и прочая хренотень бродит в неокрепших женских мозгах, но однозначно перегиб вышел бы!
Короче, скребя сердцем, отпустила. А то бы удержала, ха!

Но надо честно сказать, что выпивка, как таковая, даже и халявная, мало занимала в эти дни Санины мысли.
Потому как были у него сладкие виды на одну мамзель новенькую из бухгалтерии - Танюшку. Саня на неё уже неделю слюни пускал, комплименты отвешивал килограммами, и она уже глазками играла в салочки с ним. Дело оставалось за малым – рандеву с ней организовать. А вечеринка – отличный момент! Потому что - вполне законный загул, тем паче у жены свой праздник. Ну, жена, конечно, в двенадцать уже домой припрётся, но Сане это не указ – можно же раз в год в Новый год до утра погулять без скандала.
По причине грандиозных планов на адюльтер водку Саня от себя подальше отставил и на вино налёг, на красненькое - себе и девушке всё подливает. Ну, чтоб её в состояние приятной весёлости привести и готовности к …соитию во все губы.
Сам, говоря поэтическим языком, только что слюни сладострастные в оливье не пускает, «от страсти весь изнемогает».
С другом заранее договорился насчёт жилплощади с диваном.
Пьют, закусывают, танцуют, воркуют, как голубки.

Вечер в разгаре.
Жарко.
Танюшка раскраснелась, накидочку полупрозрачную цвета мокрого асфальта в танце с плеч сняла, а там - декольте! Нет – ДЕКОЛЬТЕ!!! Вот куда весь вечер Саня безуспешно пялил свою близорукость! Он и так уже от танцев взволнован был слегка, а тут протрезвел окончательно до последней каверны!
Так прямо сейчас же берет в нетерпении друга Борю за пейсы и говорит: «Давай, Боб, срочно Ленку свою цепляй, я – Таньку и к тебе на хату! А то у меня уже либидо в кармане не помещается! Что значит рано?! Пора!»
Короче, Борька – ещё друг называется – решил самолично, наплевав на нечеловеческие страдания лучшего друга, продлить ресторанный разгул еще на часок. Ему, видите ли, купчине крыжопольскому, гулять охота! А вот потом – таки да, на хазу!
Ладно, танцует Саня с Танюшкой от нечего делать, каждой фигурой ей свою любовь даёт прочувствовать, и она к нему льнёт, как телок к корове, ну, вернее, как тёлка к быку.
А Сане отрываться от неё уже просто малость неловко. Но приходится – музыка тоже перерывы делает – приходится ковылять к столу полу-боком, стыдливо прикрывая свои половые чувства пластмассовой маской Вини-Пуха и самоёй Танюшкой.
В музыкальных паузах сидят, вино попивают, в глаза друг другу заглядывают: «Когда же ЭТО свершится?» Ну, то есть Саня все точки над «Ё» уже проставил - прямо спросил «когда?», а Танюшка прямо ответила «сегодня!» Скорее бы!

И вдруг замечает Саня - что-то она, лапушка его декольтированная, какая-то совсем кокетливая стала от безумного вожделения: один глазик её всё на носик смотрит, а другой – вообще смотреть никуда не хочет, игриво закатывается в мозг.
«Не понял…»
А чего не понять-то – напилась Танечка, как три биндюжника! Вот тебе и состояние игривой весёлости и тэдэ!
Это и начальница планово-экономическая, Ольга Григорьевна, заметила, ссстарая мымра: «Ой, - говорит, - девочки, Татьяна-то у нас уже никакущая! Валентина, ты у нас с ней в одном доме живёшь. Вызывай такси – вези бедолагу домой. И давайте-ка собираться, а то наше время уже заканчивается. Вон второй час уже!»
И правда, второй час уже!
Ну, и что прикажете делать. Некоторые дуры свалил уже стыдливо заранее, другие дуры с мужьями припёрлись, кто уже парочками тилитестит - вон Борька Ленке в ягодицу пятернёй вцепился, как клещ энцефалитный в юнната, друг-падла!
А у Сани - облом!
Конечно, Ольга Григорьевна в одиночестве – но Саня же трезвый, как нильский крокодил!!! Вот будь он пьян в хлам, тогда… тогда бы подумал, наверное… подумал бы … да и ещё бы больше нажрался! Любой, кто видел этот шарообразный сгусток энергии, тоже сильно задумался бы о границах своей толерантности! Поговаривают, что её муж – бывший партаппаратчик - от неё к Новадворской сбежал на заре перестройки.
А ресторан-то с гулькин хвост - аккурат только на их корпоративную компанию, ну, то есть посторонних компаний нет, и девушек посторонних, соответственно, тоже нет!
Короче, бабы в полном дефиците – ни по талонам, ни из-под полы, ни по блату, НИКАК! Осталась там пара уценённых Снегурочек в свободной продаже, но даже в костюме Снегурочки они больше за Деда Мороза канали – по возрасту или по виду или по обоим показателям сразу! Короче, ахтунг!
К тому же Саня практически тверёзый в сосиску!
Вот это облом!

Ну, туда-сюда, базар-вокзал, казански мыло, собрались все ни шатко ни валко, выперлись на улицу. А там уже таксомоторы заказанные поджидают, кровопийцы цвета хаки с шашками наголо!
Все по домам, как тараканы разбежались.
Расстроился Саня едва ли не до слёз!

Это вам – один раз, здравствуй, папа, Новый год!

Настолько Сане грустно и тоскливо стало, что садиться в такси он не стал, а закурил да и пошлёпал в горестных мыслях домой пешком.
Идёт, курит, грустит. Одинокий и трезвый, как дурак.
И вдруг соображает, что если таким трезвым домой придёт – а жена ещё спать-то не ляжет – скандал на Новый год и все новогодние праздники обеспечен! Это же женская логика: пошел пить, пришёл трезвый, значит что?! – правильно! - кобелировал всю ночь, мужской собак женского рода с бардовым кренделем! Предъяви крендель и получи скандал!
Для ликвидации дефицита нетрезвости, делает Саня небольшой крючочек к вокзалу, покупает полтораху какого-то джину-тонику – там ещё на крыжечке пилигрим печальный с косой нарисован, типа вырубает на раз, как смерть.
Стоит, на часы вокзальные поглядывает, потихонечку адский напиток прихлёбывает, алиби крепнет с каждым глотком – убойная вещь!
Выпил всё досуха, чууувстввствстуеет сейчас унесёт! Хватает такси: «Эй, ямщик, гони-ка к яру! Да, лошадиные силы не жалей! Улица такого-то революционера!» И всё!

И ехать-то до дома уже оставалось всего – ничего, очнулся Саня на миг за миг до извержения Везувия и чувствует, что вот прямо сейчас произойдёт катаклизма и интерьер машины и репутация будут неисправимо испорчены переработанными отходами жизнедеятельности организма от пола до потолка – потому как брюхо Санино просто колобродит вокруг пупа и ревёт, как андронный калайдер!
«Стой, шофер! Стой, говорю!»
«Ну, так ещё не доехали чутка…»
«Стой, тебе по-хорошему говорят! А то хуже будет!» - сунул деньги, чтобы водила догонять не кинулся, выскочил и стоит, дико озираясь.

А вылез Санёк, надо сказать, очень удачно – напротив Дома быта. Там сугробы по краю газона уложены кремлёвской стеной, ёлки стоят и … правильно, - тишина.
Тишина. Прохожих, естественно, в три часа ночи нет, но машины редкие ездят, а не желал он, тонкая душа, чтобы его кто из знакомых попалил в позе роденовского мыслителя прямо на тротуаре главной улицы родного микрорайона. Благо, желудок на секунду опешил от свежего воздуха, ослабил своё психическое давление на мозг.
Поэтому Саня через сугроб перебрался, пошарился со спущенными штанами по чищенному газону, как собака в аналогичной ситуации, да приковылял гусиным шагом под ёлку.
Красота! Снежок блестит! Ёлка шелестит! Новым годом воняет! Звёзды! Звёзды, как иллюминация Вселенной! От умиротворённости и благости картины кишка ахнула восхищенно и вывалила разом неимоверных размеров жидкую кучу почти переваренных деликатесов.
Кайф!
Вином запахло.
«Сейчас ещё для верности пару контрольных окатышей выдавлю и побреду домой!»
Сидит Саня, размышляет, с чего это его так проняло? Съел в ресторане несвежий плевок официанта? Или это газированный самогон смертельно сдетонировал в организме?
Тогда-то никто ещё не мог догадываться, что всё это происки коварных грузинов с их палёным недокинзмараули! Хвала правительству, что прекратило эти безобразия!

И вдруг какой-то диссонанс вмешивается в умиротворённую симфонию Саниных философских размышлений, какое-то непонятное беспокойство поднимается взбаламученным раками илом со дна отдыхающей души…
С небес доносятся какие-то невнятные приглушённые звуки…
Саня недоумённо поднимает глаза к звёздам…
Всё отчётливей, яснее, громче: «Ёлочка, зажгись!»
На порог Дома Сбыта высыпает толпа ряженых и дико орёт «Ёлочка, зажгись!», в ответ на их дурацкие просьбы ёлка за спиной раскоряченного философа загорается разноцветными лампами, с фасада прямо в обалдевшую Санину рожу впиваются два прожектора. И для полного счастья с четырёх углов газона с шипением и воем уходят в полнозвёздные небеса четыре адских ракеты.
(…короткая пауза с наездом камеры на глаза главного героя…)
Слышен чей-то предынфарктный стон «Ой, батюшки!». И следом – начальственное басовитое четырёхэтажное ругательство с полным перечислением всех поз Кама-Сутры.

Думаю, что даже Чак Норрис в такой ситуации пал бы духом и задом в дерьмо.
Но только не Саня! Вы думаете, даром что ли серебряные медали по боксу раздают!? Сбив с себя секундное оцепенение, приподняв выше колен брюки, в два гигантских скачка взвился Саня на гребень сугроба, съехал голым задом по обратному его склону, удовлетворённый гигиеническим результатом перехода через Альпы, натянул штаны и кинулся в предновогоднюю ночь.
И словно салютуя храброму беглецу замка Иф, в небе рассыпаются четырьмя огненными пузырями китайские огни, затмевая звёзды.

Вот тебе и – здравствуй, musculus gluteus, Новый год!
Вот тебе новогоднее представление!
И нефиг тут нафиг нитки наматывать!

© ххх

Зажигалка

Колёсико провернулось в первый раз, в результате только искры. На второй, огонек вспыхнул, вздрогнул... и погас. Прикурил только с третьего раза. Бросил зажигалку на стол. В затянувшейся паузе это был единственный выход. Неуютно чувствовал себя под её пристальным взглядом. А так, и дымовая завеса, какая никакая, и опустила глаза наконец-то.

Одним пальчиком пододвинула зажигалку к себе:
- Это та самая?
- Кто? - нарочито недоуменно уточнил я, хотя прекрасно понимал о чем речь.
- Майк, меня бесит твоя манера отвечать вопросом на вопрос, и ты это знаешь, - девушка напротив подумала немного и добавила, - скот...
- Я, правда, не понял.
- Все ты понял. Для излишне одаренных - подсказка. Я про зажигалку.
- А-а-а, - протянул я, - вот ты о чем оказывается. Да, солнце, это та самая. Твоя.

В её руках зажигалка сработала с первого раза. И огонек отразился в её зрачках. Так же как тогда, почти полтора месяца назад. Когда встретился с ней впервые. Так же сидели за этим же столиком в кафе, так же безуспешно пытался прикурить. Потом, плюнув, спрятал старую зажигалку в карман, в баре купил новую. Вот эту самую, что сейчас у неё в руках.

Сейчас дословно не помню первый тост, но что-то романтично плел и про огонь, и про зарождающиеся новые отношения. А она, в ответ, хлопала ресницами и мило улыбалась. Напрягало немного то, что в кармане вибрировал телефон. И вибрировал он об старую зажигалку. Пришлось отключить. Кстати, как её звали? Кажется Оля... Или не Оля?

Потом были встречи. Горячие и страстные. В течение пяти недель. А потом все постепенно стало угасать. А сегодня утром, за кофе, прикуривая, обратил внимание, как дрожит огонь. Какая-то глупая закономерность.

- Так в чем дело, Миш? - девушка опять задала вопрос, - Я тебя не устраиваю?
- Понимаешь, ты хорошая, ты добрая.
- Я знаю.
- Дело видимо во мне. И в зажигалке...
- Пиздец, она-то тут каким боком? - она опять чиркнула, огонек предательски вспыхнул.
- Трудно объяснить.
- Подожди, я кажется поняла, то есть, ты хочешь сказать, что пока в этой херне есть газ...
- Где-то так.

- Глупость какая! Получается, что тебя в принципе хватает на месяц? - она замолчала.
- Если не проебу где нибудь, - тихо сказал я.
- Одноразовая зажигалка, одноразовая любовь...
- Одноразовая это когда спички.
- Умник...
- Ога.

Улыбнулась:
- Я кажется знаю, что надо делать. Девушка, можно вас на минуточку? - подозвала она официантку, - у вас есть нормальные дорогие зажигалки? Которые можно заправлять.
- К сожалению...
- Хорошо, несите какие есть.
- Одну минуту, - официантка удалилась.
- А эта, - огонь опять послушно отозвался в ее пальцах, - эта - останется у меня.
- Думаешь, так будет лучше? - я усмехнулся.
- Я умею беречь и хранить, - сказала серьезно.

Подошедшая официантка виновато произнесла:
- Остались всего две, вам какая больше нравится?
- Да давайте обе!

Девушка достала из сумочки телефон:
- Извини, Миш, мне надо бежать, срочное дело. Позвонишь вечером?
- Позвоню.
- Жду, - поспешно чмокнула в щеку, обернулась уже у двери, - Обязательно позвони, или нет, я лучше сама, как освобожусь - сразу наберу...

Сижу кручу в руках обе зажигалки. Одна белая, другая красная. Размышляю. Может права она? И может пора остановиться? И так дома в вазе кладбище одноразовых воспламенителей. На некоторых даже нацарапано имя. Удобно. Не перепутаешь никогда. Решено. Меняюсь. Здравствуй, другой Майк!

***

Прошел час.
- Молодой человек! - что за голос, сказка какая-то.
- Он слишком занят своими мыслями, видимо, - и второй не хуже.
- Да-да? - откровенно разглядываю двух очаровашек, подсевших ко мне за стол.
- Огоньком не угостите? - спрашивает первая, милая блондинка с огромными серыми глазами.
- С удовольствием, - галантно подношу огонь к сигарете, - меня Майк зовут, а вас?
- Ирина, - говорит блондинка.
- А меня - Света, - говорит вторая, рыженькая, прикуривая от другой зажигалки.

Ну что ж, значит не в этот раз. Извини, другой Майк. Может потом, но явно не сегодня. Так и запишем, белая - Ира, красная - Света. Да, и телефон уже заёб вибрировать. Отключить надо было сразу.

©MGmike

Про Знакомства

Знакомства... Встречи... Секс... А что потом?
Потом... Вы возвращаетесь в свой дом...
Невинное лицо... Пакет с едой.
И мило шепчете "единственной" - Я ТВОЙ!
Она же Вам и ужин, и постель,
И нежное "ждала я целый день",
И тапочки с газетой, и футбол,
И всяко-разно мечет Вам на стол...
Щебечет что-то...
Вдруг, звонок простой, Вам СМС пришел.
И Вы, босой, Идете на балкон и там в тиши
Читаете о том, как хороши Сегодня были Вы - прям обалдеть!,
-Как было СУПЕР! Столько "раз" успеть
За малое количество минут....
За время то, пока Вас дома ждут!
И все бы хорошо... Но.... Ё-ма-Ё!!!
В руках то телефон.... не ВАШ!!...........................ЕЁ

ВИКТОР ПЕЛЕВИН. НИКА.

Теперь, когда ее легкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре, и на моих коленях лежит тяжелый, как силикатный кирпич, том Бунина, я иногда отрываю взгляд от страницы и смотрю на стену, где висит ее случайно сохранившийся снимок.
Она была намного моложе меня; судьба свела нас случайно, и я не считал, что ее привязанность ко мне вызвана моими достоинствами; скорее, я был для нее, если воспользоваться термином из физиологии, просто раздражителем, вызывавшим рефлексы и реакции, которые остались бы неизменными, будь на моем месте физик-фундаменталист в академической ермолке, продажный депутат или любой другой, готовый оценить ее смуглую южную прелесть и смягчить ей тяжесть существования вдали от древней родины, в голодной северной стране, где она по недоразумению родилась.
Когда она прятала голову у меня на груди, я медленно проводил пальцами по ее шее и представлял себе другую ладонь на том же нежном изгибе - тонкопалую и бледную, с маленьким черепом на кольце, или непристойно-волосатую, в синих якорях и датах, так же медленно сползающую вниз - и чувствовал, что эта перемена совсем не затронула бы ее души.
Я никогда не называл ее полным именем - слово "Вероника" для меня было ботаническим термином и вызывало в памяти удушливо пахнущие белые цветы с оставшейся далеко в детстве южной клумбы. Я обходился последним слогом, что было ей безразлично; чутья к музыке речи у нее не было совсем, а о своей тезке-богине, безголовой и крылатой, она даже не знала.
Мои друзья невзлюбили ее сразу. Возможно, они догадывались, что великодушие, с которым они - пусть даже на несколько минут - принимали ее в свой круг, оставалось просто незамеченным. Но требовать от Ники иного было бы так же глупо, как ожидать от идущего по асфальту пешехода чувства признательности к когда-то проложившим дорогу рабочим; для нее окружающие были чем-то вроде говорящих шкафов, которые по непостижимым причинампоявлялись рядом с ней и по таким же непостижимым причинам исчезали. Ника не интересовалась чужими чувствами, но инстинктивно угадывала отношение к себе - и, когда ко мне приходили, она чаще всего вставала и шла на кухню. Внешне мои знакомые не были с ней грубы, но не скрывали пренебрежения, когда ее не было рядом; никто из них, разумеется, не считал ее ровней.
- Что ж твоя Ника, на меня и глядеть не хочет? - спрашивал меня один из них с усмешечкой. Ему не приходило в голову, что именно так оно и есть; со странной наивностью он полагал, что в глубине никиной души ему отведена целая галерея.
- Ты совершенно не умеешь их дрессировать, - говорил другой в приступе пьяной задушевности, - у меня она шелковой была бы через неделю.
Я знал, что он отлично разбирается в предмете, потому что жена дрессирует его уже четвертый год, но меньше всего в жизни мне хотелось стать чьим-то воспитателем.
Не то, чтобы Ника была равнодушна к удобствам - она с патологическим постоянством оказывалась в том самом кресле, куда мне хотелось сесть, - но предметы существовали для нее только пока она ими пользовалась, а потом
исчезали. Наверное, поэтому у нее не было практически ничего своего; я иногда думал, что именно такой тип и пытались вывести коммунисты древности, не имея понятия, как будет выглядеть результат их усилий. С чужими чувствами она не считалась, но не из-за скверного склада характера, а оттого, что часто не догадывалась о существовании этих чувств. Когда она случайно разбила старинную сахарницу кузнецовского фарфора, стоявшую на шкафу, и я через час после этого неожиданно для себя дал ей пощечину, Ника просто не поняла, за что ее ударили - она выскочила вон, и, когда я пришел извиняться, молча отвернулась к стене. Для Ники сахарница была просто усеченным конусом из блестящего материала, набитым бумажками; для меня - чем-то вроде копилки, где хранились собранные за всю жизнь доказательства реальности бытия: страничка из давно не существующей записной книжки с телефоном, по которому я так и не позвонил; билет в "Иллюзион" с неоторванным контролем; маленькая фотография и несколько незаполненных аптечных рецептов. Мне было стыдно перед Никой, а извиняться было глупо; я не знал, что делать, и оттого говорил витиевато и путано:
- Ника, не сердись. Хлам имеет над человеком странную власть. Выкинуть какие-нибудь треснувшие очки означает признать, что целый мир, увиденный сквозь них, навсегда остался за спиной, или, наоборот и то же самое, оказался впереди, в царстве надвигающегося небытия... Ника, если б ты меня понимала... Обломки прошлого становятся подобием якорей, привязывающих душу к уже не существующему, из чего видно, что нет и того, что обычно понимают под душой, потому что...
Я из под ладони глянул на нее и увидел, как она зевает. Бог знает, о чем она думала, но мои слова не проникали в ее маленькую красивую голову - с таким же успехом я мог бы говорить с диваном, на котором она сидела. В тот вечер я был с Никой особенно нежен, и все же меня не покидало чувство, что мои руки, скользящие по ее телу, немногим отличаются для нее от веток, которые касаются ее боков во время наших совместных прогулок по лесу - тогда мы еще ходили на прогулки вдвоем.
Мы были рядом каждый день, но у меня хватило трезвости понять, что по-настоящему мы не станем близки никогда. Она даже не догадывалась, что в тот самый момент, когда она прижимается ко мне своим по-кошачьи гибким телом, я могу находиться в совсем другом месте, полностью забыв о ее присутствии. В сущности, она была очень пошла, и ее запросы были чисто физиологическими - набить брюхо, выспаться и получить необходимое для хорошего пищеварения количество ласки. Она часами дремала у телевизора, почти не глядя на экран, помногу ела - кстати, предпочитала жирную пищу - и очень любила спать; ни разу я не помню ее с книгой. Но природное изящество и юность придавали всем ее проявлениям какую-то иллюзорную одухотворенность; в ее животном - если вдуматься - бытии был отблеск высшей гармонии, естественное дыхание того, за чем безнадежно гонится искусство, и мне начинало казаться, что по-настоящему красива и осмысленна именно ее простая судьба, а все, на чем я основываю собственную жизнь - просто выдумки, да еще и чужие. Одно время я мечтал узнать, что она обо мне думает, но добиваться от нее ответа было бесполезно, а дневника,который я мог бы украдкой прочесть, она не вела.
И вдруг я заметил, что меня по-настоящему интересует ее мир.
У нее была привычка подолгу просиживать у окна, глядя вниз; однажды я остановился за ее спиной, положил ладонь ей на затылок - она чуть вздрогнула, но не отстранилась - и попытался угадать, на что она смотрит, и чем для нее является то, что она видит. Перед нами был обычный московский двор - песочница с парой ковыряющихся детей, турник, на котором выбивали ковры, каркас чума, сваренный из красных металлических труб, бревенчатая избушка для детей, помойки, вороны и мачта фонаря. Больше всего меня угнетал этот красный каркас - наверно потому, что когда-то в детстве, в серый зимний день, моя душа хрустнула под тяжестью огромного гэдээровского альбома, посвященного давно исчезнувшей культуре охотников за мамонтами. Это была удивительно устойчивая цивилизация, существовавшая, совершенно не изменяясь, несколько тысяч лет где-то в Сибири - люди жили в небольших, обтянутых мамонтовыми шкурами полукруглых домиках, каркас которых точь-в-точь повторял геометрию нынешних красных сооружений на детских площадках, только выполнялся не из железных труб, а из связанных бивней мамонта. В альбоме жизнь охотников - это романтическое слово, кстати, совершенно не подходит к немытым ублюдкам, раз в месяц заманивавшим большое доверчивое животное в яму с колом на дне – была изображена очень подробно, и я с удивлением узнал многие мелкие бытовые детали, пейзажи и лица; тут же я сделал первое в своей жизни логическое умозаключение, что художник, без всякого сомнения, побывал в советском плену. С тех пор эти красные решетчатые полусферы, возвышающиеся почти в каждом дворе, стали казаться мне эхом породившей нас культуры; другим ее эхом были маленькие стада фарфоровых мамонтов, из тьмы тысячелетий бредущие в будущее по миллионам советских буфетов. Есть у нас и другие предки, думал я, вот например трипольцы - не от слова "Триполи", а от "Триполье", - которые четыре, что ли, тысячи лет назад занимались земледелием и скотоводством, а в свободное время вырезали из камня маленьких голых баб с очень толстым задом - этих баб, "Венер", как их сейчас называют, осталось очень много - видно, они были в красном углу каждого дома. Кроме этого про трипольцев известно, что их бревенчатые колхозы имели очень строгую планировку с широкой главной улицей, а дома в поселках были совершенно одинаковы. На детской площадке, которую разглядывали мы с Никой, от этой культуры остался бревенчатый домик, строго ориентированный по сторонам света, где уже час сидела вялая девочка в резиновых сапогах - сама она была не видна, виднелись только покачивающиеся нежно-голубые голенища.
Господи, думал я, обнимая Нику, а сколько я мог бы сказать, к примеру, о песочнице? А о помойке? А о фонаре? Но все это будет моим миром, от которого я порядочно устал, и из которого мне некуда выбраться, потому что умственные построения, как мухи, облепят изображение любого предмета на сетчатке моих глаз. А Ника была совершенно свободна от унизительной необходимости соотносить пламя над мусорным баком с московским пожаром 1737 года, или связывать полуотрыжку-полукарканье сытой универсамовской вороны с древнеримской приметой, упомянутой в "Юлиане Отступнике." Но что же тогда такое ее душа? Мой кратковременный интерес к ее внутренней жизни, в которую я не мог проникнуть, несмотря на то, что сама Ника полностью была в моей власти, объяснялся, видимо, моим стремлением измениться, избавиться от постоянно грохочущих в моей голове мыслей, успевших накатать колею, из которой они уже не выходили. В сущности, со мной уже давно не происходило ничего нового, и я надеялся, находясь рядом с Никой, увидеть какие-то незнакомые способы чувствовать и жить. Когда я сознался себе, что, глядя в окно, она видит попросту то, что там находится, и что ее рассудок совершенно не склонен к путешествиям по прошлому и будущему, а довольствуется настоящим, я уже понимал, что имею дело не с реально существующей Никой, а с набором собственных мыслей; что передо мной, как это всегда было и будет, оказались мои представления, принявшие ее форму, а сама Ника, сидящая в полуметре от меня, недоступна, как вершина Спасской башни. И я снова ощутил на своих плечах невесомый, но невыносимый груз одиночества.
- Видишь ли, Ника, - сказал я, отходя в сторону, - мне совершенно наплевать, зачем ты глядишь во двор и что ты там видишь.
Она посмотрела на меня и опять повернулась к окну - видно, она успела
привыкнуть к моим выходкам. Кроме того - хоть она никогда не призналась бы
в этом - ей было совершенно наплевать на все, что я говорю.
Из одной крайности я бросился в другую. Убедившись, что загадочность ее зеленоватых глаз - явление чисто оптическое, я решил, что знаю про нее все, и моя привязанность разбавилась легким презрением, которого я почти не скрывал, считая, что она его не заметит. Но вскоре я почувствовал, что она тяготится замкнутостью нашей жизни, становится нервной и обидчивой. Была весна, а я почти все время сидел дома, и ей приходилось проводить время рядом, а за окном уже зеленела трава, и сквозь серую пленку похожих на туман облаков, затянувших все небо, мерцало размытое, вдвое больше обычного, солнце.
Я не помню, когда она первый раз пошла гулять без меня, но помню свои чувства по этому поводу - я отпустил ее без особого волнения, отбросив вялую мысль о том, что надо бы пойти вместе. Не то, чтобы я стал тяготиться ее обществом - просто я постепенно начал относиться к ней так же, как она с самого начала относилась ко мне - как к табурету, кактусу на подоконнике или круглому облаку за окном. Обычно, чтобы сохранить у себя иллюзию прежней заботы, я провожал ее до двери на лестничную клетку, бормотал ей вслед что-то неразборчиво-напутственное и шел назад; она никогда не спускалась в лифте, а неслышными быстрыми шагами сбегала по лестнице вниз - я думаю, что в этом не присутствовало ни тени спортивного кокетства; она действительно была так юна и полна сил, что ей легче было три минуты мчаться по ступеням, почти их не касаясь, чем тратить это же время на ожидание жужжащего гробоподобного ящика, залитого тревожным желтым светом, воняющего мочой и славящего группу "Depeche Mode". (Кстати сказать, Ника была на редкость равнодушна и к этой группе, и к року вообще - единственное, что на моей памяти вызвало у нее интерес - это то место на "Animals", где сквозь облака знакомого дыма военной трехтонкой катит к линии фронта далекий синтезатор, и задумчиво лают еще не прикормленные Борисом Гребенщиковым электрические псы.) Меня интересовало, куда она ходит - хоть и не настолько, чтобы я стал за ней шпионить, но в достаточной степени, чтобы заставить меня выходить на балкон с биноклем в руках через несколько минут после ее ухода; перед самим собой я никогда не делал вид, что то, чем я занят, хорошо. Ее простые маршруты шли по иссеченной дорожками аллее, мимо скамеек, ларька с напитками и спирального подъема в стол заказов; потом она поворачивала за угол высокой зеленой шестнадцатиэтажки - туда, где за долгим пыльным пустырем начинался лес. Дальше я терял ее и - Господи! - как же мне было жаль, что я не могу на несколько секунд стать ею и увидеть по-новому все то, что уже стало для меня незаметным. Уже потом я понял, что мне хотелось просто перестать быть собой, то есть перестать быть; тоска по новому - это одна из самых мягких форм, которые приобретает в нашей стране суицидальный комплекс.
Есть такая английская пословица - "у каждого в шкафу спрятан свой скелет". Что-то мешает правильно, в общем, мыслящим англичанам понять окончательную истину. Ужаснее всего то, что этот скелет "свой" не в смысле имущественного права или необходимости его прятать, а в смысле "свой собственный", и шкаф здесь - эвфемизм тела, из которого этот скелет когда-нибудь выпадет по той причине, что шкаф исчезнет. Мне никогда не приходило в голову, что в том шкафу, который я называл Никой, тоже есть скелет; я ни разу не представлял ее возможной смерти. Все в ней было противоположно смыслу этого слова; она была сгущенной жизнью, как бывает сгущенное молоко (однажды, ледяным зимним вечером, она совершенно голой вышла на покрытый снегом балкон, и вдруг на перила опустился голубь – и Ника присела, словно боясь его спугнуть, и замерла; прошла минута; я, любуясь ее смуглой спиной, вдруг с изумлением понял, что она не чувствует холода или просто забыла о нем). Поэтому ее смерть не произвела на меня особого впечатления. Она просто не попала в связанную с чувствами часть сознания и не стала для меня эмоциональным фактом; возможно, это было своеобразной психической реакцией на то, что причиной всему оказался мой поступок. Я не убивал ее, понятно, своей рукой, но это я толкнул невидимую вагонетку судьбы, которая настигла ее через много дней; это я был виновен в том, что началась длинная цепь событий, последним из которых стала ее гибель. Патриот со слюнявой пастью и заросшим шерстью покатым лбом - последнее, что она увидела в жизни - стал конкретным воплощением ее смерти, вот и все. Глупо искать виноватого; каждый приговор сам находит подходящего палача, и каждый из нас - соучастник массы убийств; в мире все переплетено, и причинно-следственные связи невосстановимы. Кто знает, не обрекаем ли мы на голод детей Занзибара, уступая место в метро какой-нибудь злобной старухе? Область нашего предвидения и ответственности слишком узка, и все причины в конечном счете уходят в неизвестность, к сотворению мира.
Был мартовский день, но погода стояла самая что ни на есть ленинская: за окном висел ноябрьский чернобушлатный туман, сквозь который еле просвечивал ржавый зиг хайль подъемного крана; на близкой стройке районной авроркой побухивал агрегат для забивания свай. Когда свая уходила в землю и грохот стихал, в тумане рождались пьяные голоса и мат, причем особо выделялся один высокий вибрирующий тенор. Потом что-то начинало позвякивать - это волокли новую рельсу. И удары раздавались опять. Когда стемнело, стало немного легче; я сел в кресло напротив растянувшейся на диване Ники и стал листать Гайто Газданова. У меня была привычка читать вслух, и то, что она меня не слушала, никогда меня не задевало.
Единственное, что я позволял себе - это чуть выделять некоторые местаинтонацией:
"Ее нельзя было назвать скрытной; но длительное знакомство или тесная душевная близость были необходимы, чтобы узнать, как до сих пор проходила ее жизнь, что она любит, чего она не любит, что ее интересует, что ей кажется ценным в людях, с которыми она сталкивается. Мне не приходилось слышать от нее высказываний, которые бы ее лично характеризовали, хотя я говорил с ней на самые разные темы; она обычно молча слушала. За много недель я узнал о ней чуть больше, чем в первые дни. Вместе с тем у нее не было никаких причин скрывать от меня что бы то ни было, это было просто следствие ее природной сдержанности, которая не могла не казаться мне странной. Когда я ее спрашивал о чем-нибудь, она не хотела отвечать, и я этому неизменно удивлялся..."
Я неизменно удивлялся другому - почти все книги, почти все стихи были посвящены, если разобраться, Нике - как бы ее не звали и какой бы облик она не принимала; чем умнее и тоньше был художник тем неразрешимее и мистичнее становилась ее загадка; лучшие силы лучших душ уходили на штурм этой безмолвной зеленоглазой непостижимости, и все расшибалось о невидимую или просто несуществующую - а значит, действительно непреодолимую - преграду; даже от блестящего Владимира Набокова, успевшего в последний момент заслониться лирическим героем, остались только два печальных глаза да фаллос длиной в фут (последнее я объяснял тем, что свой знаменитый роман он создавал вдали от Родины).
"И медленно пройдя меж пьяными, всегда без спутников, одна, - бормотал я сквозь дрему, раздумывая над тайной этого несущегося сквозь века молчания, в котором отразилось столько непохожих сердец, - был греческий диван мохнатый, да в вольной росписи стена..."
Я заснул над книгой, а проснувшись, увидел, что Ники в комнате нет. Я уже давно замечал, что по ночам она куда-то ненадолго уходит. Я думал, что ей нужен небольшой моцион перед сном, или несколько минут общения с такими же никами, по вечерам собиравшимися в круге света перед подъездом, где всегда играл неизвестно чей магнитофон. Кажется, у нее была подруга по имени Маша - рыжая и шустрая; пару раз я видел их вместе. Никаких возражений против этого у меня не было, и я даже оставлял дверь открытой, чтобы она не будила меня своей возней в темном коридоре и видела, что я в курсе ее ночных прогулок. Единственным чувством, которое я испытывал, была моя обычная зависть по поводу того, что от меня опять ускользают какие-то грани мира - но мне никогда не приходило в голову отправиться вместе с ней; я понимал, до какой степени я буду неуместен в ее компании. Мне вряд ли показалось бы интересным ее общество, но все-таки было чуть-чуть обидно, что у нее есть свой круг, куда мне закрыт доступ. Когда я проснулся с книгой на коленях и увидел, что я в комнате один, мне вдруг захотелось ненадолго спуститься вниз и выкурить сигарету на лавке перед подъездом; я решил, что если и увижу Нику, то никак не покажу нашей связи. Спускаясь в лифте, я даже представил себе, как она увидит меня, вздрогнет, но, заметив мою индифферентность, повернется к Маше - отчего-то я считал, что они будут сидеть на лавке рядом - и продолжит тихий, понятный только им разговор.
Перед домом никого не было, и мне вдруг стало неясно, почему я был уверен, что встречу ее. Прямо у лавки стоял спортивный "мерседес" коричневого цвета - иногда я замечал его на соседних улицах, иногда перед своим подъездом; то, что это одна и та же машина, было ясно по запоминающемуся номеру - какому-то "ХРЯ" или "ХАМ". Со второго этажа доносилась тихая музыка, кусты чуть качались от ветра, и снега вокруг уже совсем не было; скоро лето, подумал я. Но все же было еще холодно. Когда я вернулся в дом, на меня неодобрительно подняла глаза похожая на сухую розу старуха, сидевшая на посту у двери - уже пора было запирать подъезд. Поднимаясь в лифте, я думал о пенсионерах из бывшего актива, несущих в подъезде последнюю живую веточку захиревшей общенародной вахты - по их трагической сосредоточенности было видно, что далеко в будущее они ее не затащат, а передать совсем некому. На лестничной клетке я последний раз затянулся, открыл дверь на лестницу, чтобы бросить окурок в ведро, услышал какие-то странные звуки на площадке пролетом ниже, наклонился над перилами и увидел Нику.
Человек с более изощренной психикой решил бы, возможно, что она выбрала именно это место - в двух шагах от собственной квартиры – чтобы получить удовольствие особого рода, наслаждение от надругательства над семейным очагом. Мне это в голову не пришло - я знал, что для Ники это было бы слишком сложно, но то, что я увидел, вызвало у меня приступинстинктивного отвращения. Два бешено работающих слившихся тела в дрожащем свете неисправной лампы показались мне живой швейной машиной, а взвизгивания, которые трудно было принять за звуки человеческого голоса - скрипом несмазанных шестеренок. Не знаю, сколько я смотрел на все это, секунду или несколько минут. Вдруг я увидел никины глаза, и моя рука сама подняла с помойного ведра ржавую крышку, которая через мгновение с грохотом врезалась в стену и свалилась ей на голову.
Видимо, я их сильно испугал. Они кинулись вниз, и я успел узнать того, кто был с Никой. Он жил где-то в нашем доме, и я несколько раз встречал его на лестнице, когда отключали лифт - у него были невыразительные глаза, длинные бесцветные усы и вид, полный собственного достоинства. Один раз я видел, как он, не теряя этого вида, роется в мусорном ведре; я проходил мимо, он поднял глаза и некоторое время внимательно глядел на меня; когда я спустился на несколько ступеней, и он убедился, что я не составлю ему конкуренции, за моей спиной опять раздалось шуршание картофельных очисток, в которых он что-то искал. Я давно догадывался - Нике нравятся именно такие, как он, животные в полном смысле слова, и ее всегда будет тянуть к ним, на кого бы она сама ни походила в лунном или каком-нибудь там еще свете. Собственно, сама по себе она ни на кого не похожа, подумал я, открывая дверь в квартиру, ведь если я гляжу на нее, и она кажется мне по-своему совершенным произведением искусства, дело здесь не в ней, а во мне, которому это кажется. Вся красота, которую я вижу, заключена в моем сердце, потому что именно там находится камертон, с невыразимой нотой которого я сравниваю все остальное. Я постоянно принимаю самого себя за себя самого, думая, чтоимею дело с чем-то внешним, а мир вокруг - всего лишь система зеркал разной кривизны. Мы странно устроены, размышлял я, мы видим только то, что собираемся увидеть - причем в мельчайших деталях, вплоть до лиц и положений - на месте того, что нам показывают на самом деле, как Гумберт Гумберт, принимающий жирный социал-демократический локоть в окне соседнего дома за колено замершей нимфетки.
Ника не пришла домой ночью, а рано утром, заперев дверь на все замки, я уехал из города на две недели. Когда я вернулся, меня встретила розоволосая старушка с вахты, и, поглядывая на трех других старух, полукругом сидевших возле ее стола на принесенных из квартир стульях, громко сообщила, что несколько раз приходила Ника, но не могла попасть в квартиру, а последние несколько дней ее не было видно. Старухи с любопытством глядели на меня, и я быстро прошел мимо; все-таки какое-то замечание о моем моральном облике догнало меня у лифта. Я чувствовал беспокойство, потому что совершенно не представлял, где ее искать. Но я был уверен, что она вернется; у меня было много дел, и до самого вечера я ни разу не вспомнил о ней, а вечером зазвонил телефон, и старушка с вахты, явно решившая принять участие в моей жизни, сообщила, что ее зовут Татьяна Григорьевна, и что она только что видела Нику внизу.
Асфальт перед домом на глазах темнел - моросил мелкий дождь. У подъезда несколько девочек с ритмичными криками прыгали через резинку, натянутую на уровне их шей - каким-то чудом они ухитрялись перекидывать через нее ноги. Ветер пронес над моей головой рваный пластиковый пакет. Ники нигде не было. Я повернул за угол и пошел в сторону леса, еще не видного за домами. Куда именно я иду, я твердо не знал, но был уверен, что встречу Нику. Когда я дошел до последнего дома перед пустырем, дождь почти кончился; я повернул за угол. Она стояла перед коричневым "мерседесом" с хамским номером, припаркованный с пижонской лихостью - одно колесо было на тротуаре. Передняя дверь была открыта, а за стеклом курил похожий на молодого Сталина человек в красивом полосатом пиджаке.
- Ника! Привет, - сказал я, останавливаясь.
Она поглядела на меня, но словно не узнала. Я наклонился вперед и уперся ладонями в колени. Мне часто говорили, что такие, как она, не прощают обид, но я не принимал этих слов всерьез - наверно, потому, что раньше она прощала мне все обиды. Человек в "мерседесе" брезгливо повернул ко мне лицо и чуть нахмурился.
- Ника, прости меня, а? - стараясь не обращать на него внимания, прошептал я и протянул к ней руки, с тоской чувствуя, до чего я похож на молодого Чернышевского, по нужде заскочившего в петербургский подъезд и с жестом братства поднимающегося с корточек навстречу влетевшей с мороза девушке; меня несколько утешало, что такое сравнение вряд ли придет в голову Нике или уже оскалившему золотые клыки грузину за ветровым стеклом.
Она опустила голову, словно раздумывая, и вдруг по какой-то неопределимой мелочи я понял, что она сейчас шагнет ко мне, шагнет от этого ворованного "мерседеса", водитель которого сверлил во мне дыру своими подобранными под цвет капота глазами, и через несколько минут я на руках пронесу ее мимо старух в своем подъезде; мысленно я уже давал себе слово никуда не отпускать ее одну. Она должна была шагнуть ко мне, это было так же ясно, как то, что накрапывал дождь, но Ника вдруг отшатнулась в сторону, а сзади донесся перепуганный детский крик:
- Стой! Кому говорю, стоять!
Я оглянулся и увидел огромную овчарку, молча несущуюся к нам по газону; ее хозяин, мальчишка в кепке с огромным козырьком, размахивая ошейником, орал:
- Патриот! Назад! К ноге!
Отлично помню эту растянувшуюся секунду - черное тело, несущееся низко над травой, фигурку с поднятой рукой, которая словно собралась огреть кого-то плетью, нескольких остановившихся прохожих, глядящих в нашу сторону; помню и мелькнувшую у меня в этот момент мысль, что даже дети в американских кепках говорят у нас на погранично-лагерном жаргоне. Сзади резко взвизгнули тормоза и закричала какая-то женщина; ища и не находя глазами Нику, я уже знал, что произошло.
Машина - это была "лада" кооперативного пошиба с яркими наклейками на заднем стекле - опять набирала скорость; видимо, водитель испугался, хотя виноват он не был. Когда я подбежал, машина уже скрылась за поворотом; краем глаза я заметил бегущую назад к хозяину собаку. Вокруг непонятно откуда возникло несколько прохожих, с жадным вниманием глядящих на ненатурально яркую кровь на мокром асфальте.
- Вот сволочь, - сказал за моей спиной голос с грузинским акцентом. - Дальше поехал.
- Убивать таких надо, - сообщил другой, женский. - Скупили все, понимаешь... Да, да, что вы на меня так... У, да вы, я вижу, тоже...
Толпа сзади росла; в разговор вступили еще несколько голосов, но я перестал их слышать. Дождь пошел снова, и по лужам поплыли пузыри, подобные нашим мыслям, надеждам и судьбам; летевший со стороны леса ветер доносил первые летние запахи, полные невыразимой свежести и словно обещающие что-то такое, чего еще не было никогда. Я не чувствовал горя и был странно спокоен. Но, глядя на ее бессильно откинутый темный хвост, на ее тело, даже после смерти не потерявшее своей таинственной сиамской красоты, я знал, что как бы не изменилась моя жизнь, каким бы ни было мое завтра, и что бы не пришло на смену тому, что я люблю и ненавижу, я уже никогда не буду стоять у своего окна, держа на руках другую кошку.

Юридическая консультация

Мы с женой наконец-то получили бесплатное место для нашего ребенка в муниципальном детском саду. А Витенька уже учится в 11-м классе. Имеем ли мы право на денежную компенсацию, чтобы потратить её на ЕГЭ?
Супруги Тупоржацкие, село Экзаменка

Пожалуйста, подскажите, в какой последовательности должны происходить события, чтобы мне не оказаться в проигрыше: сперва свадьба, прописка жены у меня, развод, а потом оставить жене квартиру? Или записать квартиру на жену, а потом свадьба? Или как-то иначе, например? Как по закону – можно ли без свадьбы оставить жене квартиру? Подскажите, а то мама жены совсем меня запутала.
А. Женофилюрин, г. Краснодартс

Суд приговорил меня к исключительной мере наказания, несмотря на то, что врачи признали меня душевнобольным. Правда ли, что в России действует мораторий на смертную казнь и если правда, то почему приговор вчера привели в исполнение?
Великий Князь Валентин Романович Кальтензбруев, г. ИТУла

Я, в прошлом вор-рецидивист, но твёрдо встал на путь исправления и теперь почти не убиваю, а просто отбираю деньги и сотовые, и всё. Обязан ли суд учитывать это при вынесении мне пожизненного срока?
И. Кичин, г. Сарынь

Я – Скипидарский Потрошитель. Посоветуйте, какие улики мне ещё оставлять, чтобы меня уже поймали?! Наболело!!!
С. Вкроворуков, г. Скипидарск, ул. Весёлая, д. 4, кв. 51
Паспорт № 38832, серия 00007373, выдан 11.05.07 г.
Бываю дома каждый день с 18:00 до 6:00, кроме полнолуний (см. «Календарь садовода»).

На протяжении десяти лет я состоял в одной из преступных группировок. В прошлом году отошёл от дел (завязал), но оказалось, что не был, как положено, в данной группировке трудоустроен. Тем самым лишился пенсии и проездных льгот. Че за хрень, господа юристы?
А. А. Жлобыко, зам. бугра по персоналу Сиротской (бывш. Казанской) ОПГ

Во время замены лампочки в холодильнике меня дёрнуло электрическим током. И дёрнуло меня менять эту лампочку! В результате заработала моя парализованная левая рука, и я лишился пенсии по инвалидности. Кто должен компенсировать мои потери и упущенную прибыль (убыль)?
М. Безруков, г. Антифрязино

Разговорился в вендиспансере с соседом по очереди. А он оказался юристом и теперь требует с меня какие-то деньги за консультацию. Имеют ли право юристы консультировать в очереди за гонореей? И имеют ли законопослушные гонорейщики льготы при оплате таких консультаций?
И. Зелёнкин, г. Марганец

Всю жизнь угробил на то, чтобы выхлопотать себе приличную пенсию, в результате получил приличную пенсию, но потерял молодость и так и не приобрел специальность. Где можно выхлопотать хорошую специальность для пенсионера?
А. Фрезерович, г. Хава Тагил

Надо ли оформлять пасынка отпрыском?
Руслана Отпрыск, г. Уренгей

Имеет ли право нотариус тыкать меня головой в стол, если я в пятый раз не в том месте в доверенности расписываюсь?
Г. Глазов, г. Глазов

Суд определил моё отцовство по отпечаткам ДНК на простыне. А ведь я эту бабу в глаза не видел, поскольку был очень пьяный, а тем более простыню!
А. Ангельский, г. Архангельск

Я усыновил мальчика из детского дома, когда ему было 2 года. Спустя 17 лет он сделал операцию по смене пола. Должен ли я теперь его удочерять? Тем более, что раньше я был записан у него отцом. А месяц назад я сам сменил пол и теперь мне нечем подтвердить свое отцовство.
Евг. Дезабилье, г. Меликофель

Коротко о главном...

1. В мужчине должна наблюдаться лёгкая небрежность: либо ширинка растёгнута, либо рукав в говне…

2. В умелых руках и хуй – балалайка!

3. Душа Билла Гейтса после смерти попадет в корзину.

4. Автомобиль "Ока" был разорван случайно раскрывшейся подушкой безопасности.

5. Очевидцы утверждают, что на краш–тесте "Белаза" бетонная плита пыталась отползти.

6. Чем пахнет огонь от зажигалки? Он пахнет палёными волосами из носа.

7. Колумбийские школьники слепили снеговика стоимостью 3 миллиона долларов.

8. Если мужчина родит ребенка — ему достанется 1 миллион долларов
А если родит второго — то 250 тысяч рублей

9. В иркутских лесах был найден мальчик воспитанный линолеумом. При малейших признаках опасности он сворачивается в рулон

10. "Ну и бревно!" с досадой повторял Буратино, трахая Мальвину.

11. Человек–Паук боится Человека–Тапку. А Человек–Тапок боится Человека–Какашку.

12. Самый страшный корабль — корабль, перевозящий кукол–пупсов в
шторм: корабль кренится на волне, пупсы одновременно открывают глаза и говорят: "МАМА!"

13. Депутаты Госдумы жалуются, поскольку им еще не выдали квартиры за январь.

14. "Бублик!.. Бублик!.." — радостно кричали дети, не подозревая, что Колобок смертельно ранен.

15. Во время великого поста передачу "Спокойной ночи, малыши!" будут вести Огурчик и Помидорчик

16.Парламент Молдовы отменил решение парламента Узбекистана о границе Украины с Россией.

17. Петербургские проститутки работают за книги

18. Человек, которого вырвало бигмаком прямо в Макдональдсе, может получить свои деньги обратно

19. Если детектор лжи подключить к настроенному на второй канал телевизору, он сгорит через семь секунд

20. Плакат на Азовском море: «За буйки не заходить!»

21. Леонардо да Винчи не только изобрел танк и вертолет, но и приснился Менделееву, переодетый таблицей.

22. Как выяснилось, на самом деле таблица Менделеева сначала приснилась А. С. Пушкину, но он в ней ничего не понял.

23. Николай Валуев подписал контракт с новым промоутером на 20 тонн бананов.

24. Дана Борисова купила стиральную машину со встроенным интеллектом и уже через неделю попала к ней в рабство.

25. Белочка–клаустрофоб живет на веточке рядом с дуплом.

26. — Здравствуйте, а можно девочку в синхронное плавание записать?
— Конечно, у нас как раз одна утонула!

27. До утра под луной мы бродили с тобой, потому что с тобою мы дрожжи!

28. Во время подготовки к экзамену по латыни студенты медики случайно вызвали дьявола

29. шагу невозможно ступить на склонах Фудзи – везде эти ёбаные улитки…

30. "В эфире программа "Очумелые ручки". Сегодня мы с вами будем собирать газотурбинный двигатель. Для сборки нам понадобится две бутылки водки емкостью 1л. и разобранный газотурбинный двигатель."

31. В ночь на Ивана Купала молдаване прыгают через бетономешалку и гадают на бетонной гуще.

32. Московские милиционеры носят в кобуре не пистолет, а маленький рояльчик

33. Две коровы на мясокомбинате.
— Слушай, а ты здесь в первый раз?!
— Нет, блять, во второй!
(Сеня, я не уверен, но, кажется, это твой любимый, хахаха)

34. Мужик заходит в аптеку и говорит:
— Мне нужен один гандон!
Провизор в подсобку:
— Коля, тебя!

34. Неожиданно закончилась передача " Розыгрыш" для Андрея Малахова: его вывезли в лес и расстреляли.

35. Кто рано встаёт, тот далеко от работы живёт.

36. Молдаване после секса отворачиваются к стене и штукатурят.

37. На четырёхлетие родители подарили ребёнку набор юного сантехника. Через три дня мальчик спился.

38. Когда мужчины спрашивали ее о возрасте, она кокетливо смеялась иотвечала, что женщине столько лет, на сколько она выглядит. Некоторыеей верили и имели большие проблемы — паршивке еще не было 15–ти.

39. Норматив одевания эстонского спецназа — пока горит свеча.

40. Жили у отца три сына. А свои квартиры сдавали.

41. Ингеборге Дапкунайте произнесла свое имя, и ввела Дану Борисову в состояние транса.

42. Чтобы концерт не сорвался — Аркадий Укупник заблокировал двери маршрутки

43. В Греции найдено дерево, чей возраст достигает 3000 лет. По
свидетельству ученых, если бы дерево могло говорить, у него был бы рот.

44. Вышел новый альбом Никиты Малинина, теперь на CD–RW.

45. Заседание парламента в Молдавии было сорвано в связи с открытием строительного сезона в Москве.

46. Евгений Гришковец позвонил в доставку пиццы и наговорил на автоответчик новую книгу.

47. Что бы не пытались синтезировать таджикские физики–ядерщики, у них постоянно получается гашиш.

48. Явно нерусская женщина смотрела на горящую избу, когда ее сбил конь.

49. Если у вас нет отца, то щелкните правой кнопкой мыши на рабочем столе и выберите «Создать папку».

50. Юрий Куклачев опоздал на собственное представление заигравшись с бантиком

51. На чемпионате мира группа немецких биатлонистов завоевала Польшу

52. Жена Билла Гейтса так и не смогла вымыть все окна, потому что каждое окно открывалось в новом окне.

53. Неудачей закончилась идея провести конкурс красоты в городе Владимир. Само название «Мисс Владимир» отпугнуло всех участниц.

54. В Челябинске открылась многоуровневая автостоянка. На следующий уровень можно попасть, перебив всех врагов на предыдущем.

55. Ночью воры проникли в квартиру Виталия Кличко и вынесли все — побои, страх, боль и унижение.

56. Чтобы Белоснежке было легче запомнить гномов, ей отрубили три пальца.

57. – Уважаемые пассажиры, самолет ТУ–134 садится. У кого есть зарядка от ТУ–134, просьба пройти в кабину пилота.

58. на церемонии вручения театральной премии "Золотая маска", артисты театра Куклачева нассали в ботинки артистам театра Ленком

59. Дети из деревни Ясковичи прекрасно знали, что сопьются в родном колхозе, но на всякий случай мечтали стать космонавтами.

60. В Израиле обнаружились комары–антисемиты. С виду это обычные комары, но страдают–то от них евреи!

61. Пересекая границу, насыпьте немного чая в целлофан от пачки сигарет. Внесите лёгкий сумбур в обыденную жизнь таможни.

62. Пропала собака. Рыжая. С черным ухом. Сука. Блять. Ебаная страна.

63. Вчера сборная Аджарии по боксу отжарила сборную Румынии по художественной гимнастике.

64. Александр Друзь заснул и чуть не умер от информационного голода.

65. Анатолий Вассерман снялся обнаженным на развороте журнала «Популярная механика».

66. Чтобы увидеть Москву с высоты птичьего полета, платите 20 долларов и кладете колесо обозрения под язык

67. Китайцы высаживались на берег небольшими отрядами, — по одному–два миллиона человек.

68. Сгорел склад бытовой техники, на котором находилась крупная партиястиральных машин с искусственным интеллектом. Боже, как они кричали!..

69. Артемий Лебедев придумал Айфон еще в пятилетнем возрасте.

70. за что люблю порно, за то что там всегда результат на лицо

71. Это я мама не язык показываю, это у меня печень торчит.

72. В знак протеста против политики США ямайские демонстранты скурили американский флаг.

74. Д'Артаньян — Констанции Бонасье: «моя шняга к вашим услугам».

75. Наташа назвала своего первого ребёнка в честь отца – Физрук

76. На вечеринке, посвященной Зурабу Церетели виновник торжества вышел подпредлогом "отлить". После того, как маэстро не возвратился через 20минут, взволнованные гости вышли на улицу и увидели, что ЗурабКонстантинович отлил 25–метровый памятник Лужкова в кепке на коне

77. Никита Михалков лишь недавно узнал, что мир существовал и до его рождения.

78. из–за сильных морозов были отменены концерты кати лель в сыктывкаре.
в который раз природа встала на защиту человека!

79. Я знаю секс, как свои пять пальцев.

80. В музей мадам Тюссо появилась фигура Е. В. Петросяна. Правда администрация надеется, что Петросян скоро устанет и уйдёт сам.

81. Этой зимой в Челябинске при –30 прошёл конкурс рисунка на асфальте.Рисовали в основном костры и писали «Заберите нас отсюда» и «Мама, я нечувствую рук!»

82. Бабушка Майка Тайсона укладывал внука спать с двух ударов.

83. Юрий Куклачев засунул голову в пасть кошки.

84. Концерт Валерия Леонтьева в Сыктывкаре был сорван из–за кражи лосин и бигудей певца.

85. пошел мужик в сарай за лопатой, а взял грабли

86. Сложно найти такого же веселого и беззаботного продавца как в магазине лаки и краски.

87. Водитель "БелАЗа" смотрит на дорожные знаки чисто из любопытства.

88. Если человек понимает юмор, то он и вьебать может с улыбкой!

89. На соревнованиях по легкой атлетике разразился очереднойдопинг–скандал. В крови эфиопского бегуна был обнаружен еще одинэфиопский бегун.

90. Новый альбом Владимира Шаинского не отражается в зеркале.

91. — Кто там?
— Сантехник пришел, дочь вашу ебать!
— Какой ужас! Мы сейчас милицию вызовем!!
— Ну и сидите тогда без горячей воды, дочь вашу ебать!

92. В столичном зоомагазине посетитель по–ошибке купил Укупника

93. …и тут он отбросил все сомнения и женился на той, которая давала в попку

94. Как говорил Робинзон Крузо: "Ракушка не похожа на голую женщину только первые 5 лет!

95. Владимир Ильич Ленин любил ходить на новогодние утренники. Но как–тонелепо смотрелась лысая бородатая снежинка вместе с танцующими детьми.

96. Танцы «под Верку Сердючку» являются более бесспорным доказательством происхождения человека от обезьяны, чем теория Дарвина.

97. Во время войны мой дед сбил вражеский велосипед. И был награжден педалью за отвагу!

98. Дневник маленькой Людмилы Гурченко:"Вчера отменили крепостное право, уменя появилось больше времени и теперь я могу писать дневник

99. Чтобы стать парикмахером, Зверев переспал с феном

100. — Как тебя зовут, помнишь? Сам встать сможешь?
— Ты чего пристал к ребёнку? Ему же ещё года нет!

101. Когда мой дедушка возвращался ночью, от него пахло водкой и бабушками.

102. Николай Валуев благодаря грубой физической силе может собирать матрешки не по порядку.

103. Мальчик Петя возвращался вечером после тренировки дворами и спился.

104. — У вас есть фекалии Снежного Человека?
— Нет, но у меня есть фекалии того, у кого
есть фекалии Снежного человека.

105. 50% бабушек имитируют восторг при виде внуков.

106. Берите пирожки, — заулыбалась хозяйка. — Горячие, сама охуела!

107. Алексей Глызин продал душу дьяволу, а на вырученные 17 рублей купил душу Малежика и пирожок.

108. Таджикские школьники, пишут сочинение на тему: «Как я провез это».

109. Школьники после выпускного, идя встречать рассвет, берут с собой трудовика.
Чтобы посмотреть, как корчится от солнечного света этот упырь.

110. После трагического случая, в Монголии запрещено залезать в маршрутку с копьём.

111. Если мужчина дарит вам диск Аркадия Укупника, значит этот мужчина — Аркадий Укупник.

112. Свинобобры догадываются о существовании генной инженерии.

113. — Арамис, у моей жены скоро начнутся месячные.
— Я задержу их, ничего!

114. У Элтона Джона самая большая коллекция очков но пользуется он только одним.

115. Бен Ладен спонсирует свадьбу Малежика!

116. На последнем концерте Петросян, отчаявшись, бросился щекотать зрителей.

117. В Мексике юношам выдают паспорт, когда им исполняется 16 серий.

118. Чтобы лучше ориентироваться в ванной, Дана Борисова на ее северную сторону, нарастила мох.

119. Чтобы люди не выбрасывали новый диск Димы Билана сразу послепрослушивания, он разместил на нем расписание электричек, линейку икалендарик на 2008 год…

120. В Эфиопии за рождение второго ребенка дают попить

121. Автомобиль Николая Дроздова лижет бензин с руки.

122. Всего 2 грамма амфетамина, подмешанного в кофе ди–джею, полностью изменили формат радио «Шансон».

123. Кондуктор Надежда была доставлена в больницу с острым отравлением счастливыми билетиками.

124. Хорошее море — Мёртвое море.

125. Чтобы повысить посещаемость, на сайте Укупника теперь разрешено курить.

Утро

Коротенько и со вкусом :):)

В одно распрекрасное утро Виктор ехал в общественном транспорте по каким-то своим делам. Общественный транспорт всячески радовал Виктора своей незагруженностью, гендерным составом пассажиров и немилосердной тряской на заднем сидении.
Как-то так сложилось, что в общественном транспорте, в это утро, кроме Виктора, из мужчин наблюдался только водитель маршрутки, которого можно было не считать, ибо человек делом занят – правила нарушает, матерится на кого-то, деньги считает и по ухабам трясет маршрутку.
А от этой тряски у совершенно незнакомой Виктору женщины, сидящей рядом, в районе декольте случались всякие волнительные колебания...
Зрелища у Виктора были, хлеб в магазин обещали завезти к одиннадцати, уступать место не нужно было никому – в общем, утро было самым что ни на есть замечательным.

До тех пор, пока обладательница волнительного декольте не вздохнула тяжело и не отвесила Виктору оплеуху. Не так, чтоб сильный удар вышел у слабой женщины, но довольно таки звонкий и очень обидный.

- Вы с ума что ли сошли – незнакомых людей по морде хлопать? – возмутился Виктор, поглаживая ушибленную щетину. – За что? Не смотрел я в ваше декольте! Больно мне надо – декольте ваше сомнительное перед работой рассматривать?
- А за то, что он мне всю жизнь испортил, подлец такой! – ответила ненавидяще женщина.- Это еще мало. Надо было еще и с другой руки врезать, но несподручно мне.
- Кто он, шизофреничка? – возмутился Виктор еще раз. – Я вас в первый раз в жизни вижу.
- Муж мой! – сказала женщина и еще раз влепила Виктору по физиономии. – Пьет сильно, на меня руку поднимает, денег домой не носит. Сил уже нету никаких терпеть это безобразие.
- Прекратите меня по лицу своими культяпками хлопать! - закричал Виктор. – Я-то причем? Мужа своего хлопайте по чему хотите. Сколько влезет. Хоть вообще убейте его.
- Заткнитесь вы! – презрительно сказала женщина. – Ерунду какую-то предлагаете. Как же я ему по морде дам? Мне ж с ним потом жить. Он же мне еще сильнее жизнь испортит потом. А с вами мне детей не крестить. И ничего с вашей мордой не сделается.
- Да вы хоть понимаете.... Что вы себе позволяете?! – Виктору было очень обидно. – Да я-то тут причем? Это хулиганство!! Я милицию позову!
- Вот мужик пошел – двух оплеух выдержать не может! – укоризненно покачала головой другая женщина в салоне. – Враз в милицию бежит. Измельчал совсем.
- А если б вам ни за что морду набили?! – вскинулся Виктор. – Я бы посмотрел на вас. Небось орали бы тут, как фельдфебель на учениях.
- Не убудет от тебя, пьянь! – сурово сказала женщина слева и привстав хлопнула Виктора по лицу. – Ишь нежный какой... Это тебе за то, что мой, год назад, в помаде весь пришел.
- Бедная..- пожалели остальные пассажирки женщину слева. – И ты стерпела?
- Почему стерпела? – гордо ответила женщина слева. – Выгнала к чертовой матери в тот же вечер.
- И как он? Спился? Бомжует? – с надеждой спросили женщины.
- Если бы... – заплакала женщина. – Квартиру себе в центре купил. Девок туда водит. Машину поменял....
- Уууу, сволочь! – выдохнули женщины, а одна даже подскочила к водителю и замахнулась на него. Ей к водителю было ближе, чем к Виктору.
- Только попробуй. Остановлю машину и искалечу всю. – пообещал водитель.
- Хамло какое! – завизжали женщины на водителя. – Неадекватный!
- Оставь этого дикаря! – посоветовала женщина с декольте. – Иди лучше этому врежь. Этот хоть цивилизованный.

И показала пальцем на Виктора.
- Убью! – сделал страшные глаза Виктор. – Вот притронется кто-то еще – и убью сразу.
- Неубедительно, интеллигент. - засмеялась женщина с декольте.
И от этого смеха в декольте у нее случились волнительные такие колебания.
- А давайте номерами телефонов обменяемся? – шепотом сказал Виктор и ласково посмотрел на женщину с декольте. – Встретимся, вы меня по морде похлопаете, вина выпьем.
- Я замужем, хамло! – игриво ответила женщина.
- А я - нет! – многозначительно сообщила Виктору женщина без мужа. – Уже год как одна.
Виктор обернулся и ласково посмотрел на разведенную женщину.
- А ведешь себя так, как будто уже десять лет одна! – прошипела злобно женщина с декольте. – Бесстыжая!
- На себя посмотри – сиськи вывалила!! – закричала разведенная.
- Мне хоть есть что вываливать! – вновь заколыхалось декольте. – Доска!!
- Кто доска, жиртрест?!! – заорала одинокая и вцепилась в волосы пышногрудой...

Под визг, громкую ругань и причитания Виктор незаметно прошмыгнул к выходу. На тротуаре он перевел дух, закурил, потер ноющую челюсть и пробормотал:
- Слабый пол, балиннн..

© ФрумычЪ.

На секундочку

Очень точно описано восприятие женщиной времени :):):)


Замечали ли вы когда нибудь, что время для женщины течет не так, как для нас? Глупый вопрос, согласен. Время, оно и так-то относительно, а уж для них оно относительнее некуда и относительно-то непонятно чего. Понимаете, о чем я? Все вот эти «на секундочку», «дорогой, я сейчас», «только на две минуточки в торговый центр», «пять секунд, глаза накрашу», «да я с ней буквально двумя словами перебросилась», «только отвернулась, а тут…», «вышла на минутку к соседке за солью», «глазом не успела моргнуть, а они каааак ломанутся!..» и т.д.

Думаете, они это специально? Или нам назло? Да нет, конечно. Просто у женщины другое понимание и ощущение времени. И подходить к ней со своим таймером – себе дороже. Только нервы мотать. Или ты идешь занимать очередь к гастроэнтерологу, или привыкаешь реально оценивать женскую временную шкалу.

Если, допустим, дама в присутственном месте любезно тебе говорит «Секундочку!» - это примерно от пяти до десяти минут. «Минутку!» - открывай журнал и устраивайся где-то на полчаса. Если же звучит неопределенное «Придется какое-то время подождать» - выпей новопасситу и начинай отменять встречи. Имеешь хороший шанс сегодня отсюда не уйти.

У жены была подруга, которая регулярно приходила и они трепались в прихожей. Меня раздражают люди в прихожей. И я настойчиво предлагал ей пройти вглубь. «Ой, ну что Вы, я только на минутку!» Ни разу! Ни разу она не ушла раньше чем через полчаса.

Или вот, кстати, не зря же они все время дату рождения и возраст скрывают и путают. Это не от кокетства, нет. Это ведь именно оттого, что они искренне верят, что прошло вот ровно столько времени с момента их рождения. Сколько они сами думают. А не когда их мама родила. Потому что мама, как ни крути, тоже же была женщина. А длина «секундочки»-то у каждой женщины своя.

Справедливости ради надо сказать вот еще что. Женщины, в большинстве своем, несмотря на такое вольное трактование временных шкал, сами по себе всё всегда и везде успевают. И редко попадают в жестокий цейтнот. В отличие от нас, больших поклонников точных хронометров.

Приятель мой сидел в ресторане со своей невестой, отмечая помолвку и обсуждая сценарий свадебных мероприятий.
- Дорогой, я на пять секунд.
Больше он её никогда не видел. Как, впрочем, своего паспорта и суммы, скопленной на свадьбу. Через полтора года след её обнаружился где-то в Йошкар-Оле, а на его имя оказалось оформлено три кредита, которые он по сию пору и выплачивает.

Вот послушайте. У меня в жизни тоже была такая страшненькая история. До сих пор как вспомню, так вздрогну.

Когда-то давно у меня были жена и собака марки дог. Обе, кстати, суки. Понятно, что ни о какой любви меж ними речи не было. Ревность. Ревность и постоянное желание устраивать друг другу какие нибудь мелкие женские гадости. Что, впрочем, не мешало им нормально сосуществовать. А для меня так и вовсе часто имело весьма положительный эффект.

Например, когда жена в первый раз в присутствии собаки повысила на меня голос, та просто загнала её на кухню. Очень не любила крика в адрес хозяина и нервной атмосферы в доме. Теперь, если жене приспичивало на меня покричать, она закрывалась на кухне и делала это через стекло. Собака вставала лапами на стекло с этой стороны, и начинала лаять в ответ. Постепенно ярость жены переключалась полностью на собаку, они какое-то время лаялись через стекло, потом еще какое-то время молча сидели по обе стороны двери, остывая, потом расходились. Конфликт этим, как правило, исчерпывался. Оставалось только протереть стекло. Очень удобно. А! Да. Я обычно все это время смотрел в комнате телевизор.

В отместку жена запретила собаке спать в нашей комнате. Привычка на ночь притаскивать свою подстилку и устраиваться возле кровати с моей стороны образовалась у нее с момента появления в доме. Жена потребовала врезать в дверь автоматический замок. Аргументировала тем, что присутствие третьего персонажа её смущает. Странно. Присутствие соседей сверху, снизу и по бокам не смущает, а собаки – смущает. Ладно. Желание женщины – закон.

Собака поступила следующим образом. Она стала стелить себе, когда все улягутся, под дверью спальни. Когда ночью хозяйка шла, спотыкаясь о собаку и тихонько матерясь, в ванну или туалет, что происходило непременно, тихо брала подстилку и ныкалась на свое обычное место. В результате формально интересы всех сторон были соблюдены.

Ну ладно, про эту конфронтацию можно чесать до бесконечности. Ближе к теме.

Чем характерен собака древней породы дог? Ну, размерами. Тонкой душевной организацией. Маленьким компактным мозгом или отсутствием оного. Слабым желудком. И, самое главное, - сломанным ограничителем в блоке, который отвечает за насыщение. То есть, буквально, собака дог будет жрать, пока есть чего жрать. С обратной стороны собаки съеденное может начать вываливаться, но она не остановится. Я не великий знаток, поэтому не стану утверждать, свойство ли это породы, или недостаток вот этого вот единичного экземпляра. Но эту собаку в быту так и звали – Мясорубка.

Однажды я возвращался с работы в предвкушении пирогов. Жена с утра месила тесто, кочегарила духовку и готовила начинку. Однако заместо запаха выпечки меня встретил запах беды. Беда пахла отвратительно.

- Понимаешь, я только на секундочку к телефону выскочила! Мама позвонила…

Телефон, как и в любой нормальной советской семье, стоял в прихожей. Ну, что бы соседям было удобнее.

За «секундочку» собака дог прошла на незапертую, к своему удивлению, кухню. Обнаружила там на табуреточке шестилитровую кастрюлю сдобного дрожжевого теста. И сожрала.

- Понимаешь? Я и оглянуться не успела, а кастрюля чистая! Будто в ней и не было ничего! – с возмущением и слезой в голосе говорила жена. – Что смотришь, сволочь?! – это уже собаке. Виноваты были все. Собака, мама, телефон, погода, курс доллара, соседи, и я, конечно. Жена была жертвой. Её надо было срочно утешать. И не дай бог спросить, почему дверь на кухню оказалась незапертой. Ну, «на секундочку же». Таймер определения времени последнего разговора показывал 34 минуты 18 секунд.

Что такое собака марки дог с шестью литрами дрожжевого теста внутри? Это, товарищи, граната многоразового использования. С выдернутой чекой и периодом действия раз в полчаса.

Только я успел умыться и приготовился поужинать, детонатор защелкал в первый раз.

Как мы бежали! Четыре пролета не касаясь ступеней. Второй этаж, лес за домом. Мы успели. Представляете себе водяную пушку для разгона демонстраций? А направленный взрыв? Ну, хоть действие огнемета в кино наблюдали? Вот. Примерно так это и сработало. Собака упиралась лапами в грунт, что бы компенсировать реактивную тягу, но её все равно протащило до ближайшего дерева. Тяга была – я те дам!

Были жертвы. Да. Две поваленные чахлые березки, птичка, ныкавшаяся в кустах, кошка, которая за этой птичкой наблюдала – все пали замертво. Вообще всё живое, попавшее на линию огня, опало, зачахло, пожухло, схлопнулось и сдетонировало. Облако ядовитого газа легкий ветерок подхватил и понес в сторону Москвы. Были ли жертвы среди гражданского населения – не знаю. Тогда сведения о катастрофах с применением химического оружия тщательно секретились.

Мы устало шли обратно и я спрашивал.

- Даша. А если бы там было не шесть литров? Десять? Двадцать?

Собака смотрела на меня печальными глазами, и было понятно, что размер не имеет значения. Вкусного теста много не бывает.

Думаете – всё? Трое суток! Трое суток или чуть больше, днем и ночью, в дождь, снег и цунами, с периодом в полчаса детонатор щелкал и мы мчались. Иногда мы успевали. Иногда нет. Тогда я брал ведро, тряпку, и шел замывать следы нашей неуспеваемости. Окрестности были интенсивно задристаны сдобным дрожжевым тестом, пропущенным через Мясорубку, в радиусе километра. Соседи злобно косились и гуляли своих шавок в другую сторону.

Пришлось взять отгулы. Жена сидела дома и бег галопом раз в полчаса ей бы не повредил. Но «это же твоя собака!» Спал одетым (да и какой сон?), с благодарностью вспоминая армейские тревоги «Рота подъем!!! Команда номер один! Готовность три минуты!». Активированный уголь и еще какие-то химпрепараты засыпались в собаку горстями. Но это было равнозначно пописать на горящую нефтяную скважину.

Прошло много лет. Меня уже давно не раздражают «секундочка», «минуточка» или «я щас» любой продолжительности. Но когда я слышу в оправдание «я только на секундочку отвлеклась (вышла, отошла, отвернулась, нагнулась)» у меня перед глазами стоит табло с красными мигающими цифрами 34:18 и запах сдобного дрожжевого теста, пропущенного через Мясорубку.

* * *
Что хочу, товарищи, сказать в заключении. Если вам приспичит зачем-то определить истинный возраст женщины, то делается это очень просто. Путем элементарной математики и наблюдений. Нужно однажды, когда дама скажет «секундочку!» взглянуть на часы и засечь, сколько это длится в общечеловеческом понимании. Потом поделить единицу на количество секунд, которое показал ваш хронометр. И умножить на фактический возраст дамы.

Результатом вы получите возраст реальный. Не тела, конечно, нет. Но состояния ума и души.

Что бы больше уже ничему не удивляться.

Будьте здоровы.

© Ракетчик

Антоша

- Прокатиться говоришь? Вот тебе надо, ты и катайся. Я сегодня уже четыреста вёрст намотал, баста! Ты, наверное, думаешь, что я ссу бензином? Да ну вас всех в ширинку.
Это я ворчу так. Ну, а что вы хотели? Сорок семь лет, переходный возраст. Когда слух, зрение, потенция и прочие ништяки медленно переходят по наследству. Остаётся прожиточный минимум, самая малость, да и она сучка в режиме ожидания.

Еду в командировку, опять еду. Пятьдесят восемь километров, не бог весть что, да только обрыдло. Ноги не идут к машине, задница не садится на сиденье, глаза бы тебя не видели. К тому же воронок мой в ремзоне, а значит еду опять на пятнашке. А вот тогда назло пристёгиваться не буду. Поехали, чё мёрзнуть-то?

Тваю мать! Воевода Боброк, не иначе! И как продуманно засаду устроил, не прикопаешься.

- Добрый, знаю, у меня от ремня безопасности грудь потеет. Неа, не выделываюсь. И денег нет. Да точно не выделываюсь, чё мнительный такой? Могу Лениным забожиться. У нас с вами, между прочим, договор о взаимодействии. Угу, частное. Ужель не помнишь? На «Ухабе». А кто больше всех орал, что ему на палец недолили? Привет ёлки…

Еду дальше, из динамика какой-то неврастеник орёт по-импортному. Хорошо орёт, По-Станиславскому. Как будто присунули на весь штык, верю! Вон уже мой колхоз на взгорочке. Щас дела решим с Мишкой и в баньку. Домой не поеду, отзвонюсь, что дифференциал проколол или подшипник качения скользить начал. Пьяный за рулём – слёзы матерей!

На въезде, как обычно вижу главный атрибут колхоза и главную его достопримечательность. Антошу – дурачка. Нет, есть ещё, конечно, Марина Игоревна, управляющая. Такой жопы не сыщешь по всей России, заявляю с гордостью. У кого-то Останкинская башня, у иных Тадж Махал. А у нас ЖОПА! Но, зато гордиться ею можно денно и нощно. Походу шеф так и делает. Я тоже пробовал погордиться, отправила на БУТ, где с её слов охрану еб..т!

А друг Антоша нынче в добром расположении духа. Дрочит скот. Глазки слепые закатил, вынул своё блудилище и наяривает, как Сукачёв на гармони. Чё-то ещё приговаривает, нукося…. Тега-тега-тега…. Тьфу бля, зрелище не для слабонервных. Кто-то ж научил «Митрофанушку», щас вона сутками остановиться не может. Едем в правление.

- Привет народ честной! Да шутка, не придирайтесь к словам. Как идёт уборка урожая? Рано, осенью? Так начните сейчас, к ноябрю как раз управитесь. Сама пошла! Мишка где?
Да ты поэтесса, как я погляжу. Звать как? Ольга? Часом не Берггольц? Вафлеприёмник завали колода! Во! Родную речь ещё не забыла. Умничка!

Бреду на скотный двор. Громко выразился, так что вы хотите от поэта? Не понимаю, почему это гадилище на триста мест называют скотным двором? Разве что из-за Мишки. Ещё метров за тридцать слышу гитару. Нормуль, Михуил вновь празднует. Встал за дверью, невольно заслушался. Что-что, а песни Мишка выбирает сердцем, да и поёт душевно.

Шутки морские порою бывают жестоки,
Жил был рыбак с черноокою дочкой своей.
Дочка угроз от отца никогда не слыхала…

- О, Михась, салюдос комбайнёрамс! Чего в гавно? Вступил что ли? Уууу, да ты в гавно! Дошло ёпть! Давай сводку и я поехал. Да не водку, а сводку. Хотел с тобой, старый ты мерин испить беленькой, но видать припозднился. Ито! Девять утра, ужас! У Марины? Ну, пока.

Бреду на птичник, который вернее назвать хуйником. Ибо нет там ни хуя! Казаки уже по локоть в говне. А чё ж ты хотел? Отчизна! Поднимаюсь по косой тропке, со стороны местной говнянки, прозванной местными натуралистами Хуанхэ. Ну, правильно, из коровника в неё такое течёт, что не то, что купаться, стоять рядом не рекомендуется.

- Здравствуй Марина!
- Игоревна…
- Бывает. Повезло!
- Говори упырь, чё припёрся и проваливай.

Тут надо оговориться, что в прошлом году посадил я её свёкра, за воровайку, вот и злобится баба. Вернее всего за то, что свекруха на воле осталась.

- Да ладно тебе Маринэ, не выжопливайся, хотя тебе, конечно, идёт…. Но, я по слову и делу приехал.
- А когда ты иначе ездил? Опричник! Ишь морду-то нажрал на слезах народных! Все вы тута ходите слюнями истекаете, как бы подол задрать.
- Да как ты можешь такое говорить Марина! Как у тебя только язык повернулся?! Да я комсомолец с 1973года, да моей импотенции весь район завидует.
- Тьфу, на тебя, скот неумытый, кловун. Забирай свою сводку и писдуй! Небось, опять с Мишкой непотребства чинить станете?
- Дык попьём чуток, чё уж сразу непотребства…
- Ну, ежели пить устанешь, так я севодни баню топлю. Как стемняет, приходи импотент, спину пошоркаю.

Иду к Мишке, а в голове сумбур. Маринка, сама, пошоркаю…. Во истину, пути господни неисповедимы. Или Танька с Алефтиной сдали, сучки!
И ведь домой собирался, ай нанэ-нанэ. Подхожу к забору, припёрло. Достаю своего меньшого. Справляю нужду и говорю ему, душевно так, чтобы не обиделся и не отомстил.
- Вот так братуха, сегодня придётся поработать, на благо трудового народа. Давай родной, не подкачай. Я на тебя надеюсь, камрад!

И вновь к Мишке. Упустить такой шанс, я в плане Марины. Нет уж, увольте! Да я себе потом вовек не прощу. С Маринкой, в бане, а она скользкая, мяконькая…. Спокойно, чего напрягся, остынь. Тебе вечером ещё пахать и пахать.

- Михась! Я на тебя балдею! Как тебе удаётся, ты ж полчаса назад ни уха, ни рыла. Наливай и ответствуй, как на исповеди. И это… гармонь тащи что ли, остаюсь. Дельце одно незавершённое осталось. Какое? Да отчётность помогу людям восстановить. Ну, что, вздрогнули?!

Марина и её жопа (колхозный цикл)

Вечер подкрался незаметно, вкрадчивым незатейливым президентом РФ. Небо потемнело, солнышко взмахнуло красной ладошкой и эмигрировало в район Северной Америки. Воздух стал прохладным и влажным на ощупь. Зазвенело от вышедших на охоту вампиров. Где-то надрывался Витас, вновь и вновь сообщая такому же страждущему, что дом его достроен и он в нём всяко разно один. Где-то били посуду. Звон её, погребальными черепками разносился по всей деревне. – Я урою тебя шалава лагерная, - кричал чей-то красивый, мужественный тенор. Милые тешатся? Бывает.

Мишка выстегнулся на третьем круге. Это когда Федя-татарчонок уже три раза сбегал в сельскую лавку. Я берегу себя, пью по половинке, да и то через раз. Рандеву едриттваю. Сижу, щиплю струны, потрезвяни особо не поётся, но Федя уговаривает: - Владимирыч, спой ещё, душевную.

Над окошком месяц, за окошком ветер,
Серебристый тополь, молчалив и светел…

Наверное, пора? Маринка сказала приходить, как стемняет. Ладно, ещё пятьдесят для храбрости и по коням. Бля, я ж на свиданку! А у меня даже шоколадки нету. Может ей отвёртку подарить, ту, сломанную? А ночь просто волшебная. Именно в такие ночи в лесу меж ветвей резвятся мавки, а из озера выходят девы-утопленницы.

Огородами, на манер Григория Иваныча, пробираюсь к известной баньке. Вечер хорош! А у меня перед глазами стоит Маринина жопа, с продольным пазом, поросшим буреломом. В махоньком окошке горит свет. Вкусно пахнет дымком и распаренным берёзовым веником. Маринка, небось, все жданки прождала? Ништо, не зобидю!

Подхожу к бане и негромко стучу в дверь, которая мгновенно, словно хозяйка караулила в щелочку, распахивается. На пороге Марина. Не та дневная, а женщина, уставшая и решившая отдохнуть. Расслабиться и дать волю чувствам.
- Здравствуй Марина!
- Здравствуй опричник, заходи.
- Если драться не будешь, так зайду, пожалуй.
- Не поняла?! А для чего, как не драться я баньку-то топила?

И вот мы внутри. В предбаннике тепло, сухо. Под ногами мягкий домашний половик. Широкая лавка для отдыха, на стене крючья с полотенцами. Стою и соображаю, с чего начать. А не мой день, Марина сходу перехватывает инициативу. Подойдя вплотную, во внутренний круг, она жарко дышит на меня. От женщины вкусно пахнет берёзой, хлебом и собственно здоровьем. Её высокая грудь касается моей. В голове творится чёрт знает что. Вот сейчас бы провести болячку на шею, и добить локтем в тонкую височную…. Господи, какой идиот!

А Марина, не останавливаясь, обнимает меня руками за то место, где раньше была талия и, прижавшись ко мне всем телом, шепчет-стонет: - Пойдём, я тебе косточки пропарю, погрею.
Второго приглашения мне не требуется. Меня подкидывает, орудие готово для драки, - веди!

Прямо на пороге начинаем судорожно и быстро по-солдатски раздеваться. В угол летит рубашка, брюки, а им вдогонку летят юбка и блузка. И, наконец, холмик смятой одежды венчают двое плавок (с васильками не мои) и лифчик, из которого при желании можно было бы выкроить пару отличных тюбетеек для камрадов из Казани. Из парного отделения несёт сухим жаром, но что нам тот жар, когда внутри бушует такой Везувий! Спешно ныряем в напоенный ароматами трав и распаренной берёзы благостный рай. Деревянный полок принимает нас ласково, по-матерински. Губы впиваются в губы, жадные руки стремятся одновременно ухватить всё сразу. Ловлю губами твёрдый сосок, только бы не разрядиться раньше времени. Ласкаю его языком, и он в мгновение ока увеличивается в размерах, разбухает.

А рука, скользнув по животу, ныряет в сладкое и влажное тепло. Слава богу, хоть одна небритая. Не понимаю, когда и каким чудесным образом, мы вдруг оказываемся лежащими вальтами. Губы, жадные и горячие, впиваются в моё естество, вместе с тем мой язык проводит разведку боем. Слегка, чтобы не спугнуть миг победы прикасаюсь языком к её нижним губам, делаю продольный «надрез» и касаюсь клитора. Марина вскрикивает, и слегка прикусывает губами моего друга.

Минуты три продолжается это жуткое истязание, затем мы переворачиваемся и я занимаю приличествующее моему статусу положение. Осторожно прикасаюсь членом к влагалищу, до половины погружаю головку в его тёплые недра. Делаю несколько движений вверх и вниз, и когда Марина начинает вскрикивать и закатывать глаза, достаю своего помощника и скольжу им по внутренним сторонам бёдер своей пациентки. Эту процедуру произвожу да пяти раз и, наконец, когда Марина начинает неистово колотиться подо мной, кричать и комкать пальцами мои ягодицы, я захожу в неё на весь штык!

Далее следуют не более двадцати фрикций и в мощном вскрике Марины, мы разряжаемся. Практически одновременно. Ещё какое-то время покрываю поцелуями губы, лицо, шею и грудь женщины. Затем, немного опомнившись и придя в себя, она осторожно, чтобы не расплескать, сводит ноги, а я тем временем принимаю упор лёжа. Наконец осторожности соблюдены и под жалостливый, сожалеющий вздох Марины, я выхожу из неё. Освобождённо падаю на полок рядом с ней и улетаю на Марс к Агузаровой!

В ту ночь, я поставил для себя новый мировой рекорд, сотворив столько проникновений, что в приличной компании цифру засвечивать, просто не стоит. Скажу только, что позы были настолько разные и непредсказуемые, что Ржевский, с его гусарскими потугами был посрамлён многократно! Но самое главное, я таки вставил ей своего прохвоста в заповедную дырочку. И как оказалось, не зря. Таких полётов братва, у меня не было даже в детстве. И если бы в этот миг у меня случился оффшорный инфаркт, я не остановился бы ни за что!

Прощались мы с Мариной на пороге баньки, женщина заплакала и попросила меня приезжать в любое время дня и ночи. Ну, здесь желания совпали, и просьбы оказались излишними. Усталый, но довольный и умиротворённый ехал я домой. Из динамика неслись бравурные звуки «Прощания Славянки», вился сигаретный дымок. От плохо вымытого хуя несло говнецом и перловкой. В заднем кармане брюк сиротливо лежала подарочная отвёртка. В кандейке у Мишки отдыхала сводка, цель моего путешествия!

© 29.05.08 г. Е.Староверов.

Шутка Философа

Красиво написано, по типу эффекта бабочки...

Эта история произошла очень давно - даже вселенная, которая может похвастаться тем, что не имеет ни конца ни начала - и та была ещё очень молода. И мы не побоимся гипотезы, что люди в массе своей не меняются ни на каком отрезке времени и точно такая же история могла произойти на Земле на несколько тысяч миллионов лет позже или раньше, смотря откуда вести отсчёт. Главное нам досконально известно - это было именно так, ну или почти так.

Философ и Практик вели праздный образ жизни, ибо век их был бесконечен, а будни длинны и похожи один на другой, как пресловутые горошины из одного стручка. Скрасить их пресыщенную реальность им помогали непрекращающиеся дискуссии на тему философии и, конечно, практики.

Однажды один из них предложил простой эксперимент-забаву.

-- Давай посмотрим может ли одно самое минимальное вмешательство в запрограммированный код нарушить всю конструкцию, - предложил Философ.
-- Конечно не может, - ответствовал Практик, - ничто не может повлиять на конечный результат заложенный Законом Развития.
-- Вот тут-то мы и посмотрим насколько правдива твоя теория о несокрушимости, - заулыбался Философ, - ты выбираешь любой предмет, а я выбираю объект воздействия. Согласен ?
-- По рукам, - согласился Практик.

Они сошли со своей просторной колесницы в одном из зелёных юных миров, где люди были просты и незатейливы как сливы - мякоть да косточка - и стали чинно прогуливаться наслаждаясь видами и не только. В одном из городов, на кривой ничем не примечательной каменистой улочке, Философ подошёл к одной бедно одетой старушке торгующей земляникой и поманил рукой Практика, - "Уважаемый, я нашёл свой экспериментальный объект, будьте ласковы, подарите ей сувенирчик на память о нашей встрече и мы вернёмся сюда когда-нибудь дабы посмотреть и завизировать дело рук наших...", - витийствовал он.

Практик, как и Философ, изменил свою механику по отражению света и стал видимым для старушки. Он порылся в одном из своих карманов и вынул забавный сувенир завалявшийся там с незапамятных времён - крошечную золотую обезьянку держащую себя лапками за филигранно сработанную попку и глазами бусинками из рубиновой крошки.

-- Вот, за кружечку ягодок, пожалуйста, - опустил он в сморщенную ладонь сверкнувшую безделушку и одним движением, с удовольствием, высыпал кружку чуть ли не целиком себе в рот. -- Пойдёмте, коллега, - обратился Практик к Философу и медленно растворился в воздухе...


...И ВОТ ЧТО БЫЛО ДАЛЬШЕ...

В тот день бывший счетовод Катерина Сергеевна Штольц из обрусевших немцев как всегда подрабатывала к пенсии продажей земляники, перекупаемой ею у поселковой детворы в коммерческих масштабах, и расходившейся на "ура" среди гуляющей публики - дачников и местных.

Бодрая тётка семидесяти с хвостиком лет жила в двухэтажном бараке в конце коридора с внуком - тонким юношей двадцати трёх лет похожим на русского поэта Михаила Лермонтова - каким его любили изображать в учебниках литературы. Внук, Алексей Штольц, был скромен и неказист. При взгляде на него как-то сам собой вспоминался медицинский термин - бледная спирохета.

Но несмотря на непрезентабельную внешность, да впрочем и сущность, душу его пожирала безответная любовь к соседке по бараку (вторая дверь после кухни) Клаве Соловей. Видная девушка (она даже и видна была издалека по причине почти двухметрового роста) Клава не жаловала Лёшу, дразня его обидным прозвищем "задрот". У незадачливого влюблённого до сих пор стоял в ушах её громкий, похожий на уханье филина, смех в ответ на пылкое признание в любви и предложение вступить в законный брак.

Клава надеялась пристроить своё тело повыгодней - например выйти замуж за водителя местного магазина мебели Иннокентия, который говорят зарабатывал с халтурой аж до двухсот пятидесяти рублей. Вот. А тут такое недоразумение как Лёша Штольц - резона нет.

Ну здесь всё понятно. Многие девушки рассуждают как Клава Соловей и не нам их судить. Они по своему правы. И так бы всё наверно и случилось, как эта Клавка задумала, но остановились в тот день около Катерины Сергеевны, торговки земляникой, бывшего счетовода, два презанятнейших субъекта. Не иначе как иностранцы - на своём что-то траля-ля, траля-ля...а потом один, что повыше, с лысиной и на товарища Хрущёва похожий, наклонился да и дал Катерине Сергеевне золотую игрушечку.

Ну Сергеевна её то в магазин и снесла. А на вырученные деньги, а их оказалось не то что бы уж совсем много, но Клавка Соловей хватило - за внучка любимого замуж вышла. Больно уж счетовод внука своего любила - так всё ему и отдала, а тот павлином вырядился, пыль в глаза пустил и получилось всё по его-то задумке. У Клавы всё в рост пошло и девица она была доверчивая. А доверчивость она не всегда от чистоты души, иногда и от глупости.

Потом-то Клава и разобралась, что это ей пыль только пустили, да было поздно, ибо родился у неё к тому времени ребёночек Марат.

Ну потом годы, словно тараканы, пробежали - и вот семейство Штольц-Соловей перебралось в Москву, а Маратка поступил в экономический институт. Захотел как Карл Маркс, наверно стать экономистом, а может и ещё по какой причине. Только не суждено ему им было стать. Открылись вдруг в Марате непотребства нечеловеческие. Стали тут по Москве девушки, да и женщины возраста солидного, пропадать. То одну найдут с пальцами отрезанными, то другую с глазами выколотыми да и по деревьям рядом стоящим нутро её женское развешено, а нескольких без голов и без женского естества находили. Со следами зубов, между прочим.

Но одной комсомолке Анне удалось совладать с маньяком. Так на него и вышли. И оказался им Марат, экономист будущий. Ну ему, понятно вышку впаяли, да и правильно - что же, в жопу его что ли за такое целовать ? И конец бы истории, да Анна от маньяка спасшаяся больше детей не могла иметь - внутри у неё маньячина злостный успел что-то нарушить.

Анна была девушка незлая, фаталистка своего рода, но здесь её как перемкнуло. Не зная на ком выместить свою боль сменила она кафедру в своём мединституте и вместо педиатра стала патологоанатомом.

И опять годы, словно вши, пропрыгали - и вот солидный уже эксперт-криминалист-патолог Анна Андреевна вынесла на суд диссертационной комиссии свой труд на тему некоторых недавно открытых ею организмах найденных в определённых трупных тканях. Её работа получила широкий резонанс в соответствующих кругах. Кто-то пошёл дальше, кто-то копнул глубже и в результате по неосмотрительности то-ли лаборатории, а может и ещё какого учреждения на волю вырвался штамм пренеприятных бактерий за какую-то неполную половину года унёсший жизнь половину Украины и большую часть России.

Многие семьи бежали в ближнее зарубежье, многие в дальнее. В последних оказалась семья математика средней школы города Одессы Кагановича. Ефим Каганович обнаружил себя, жену, очень малолетнего сына и тёщу в славном городе Нью-Йорке.

Всё устаканилось. Эпидемия постепенно была укрощена другими яркими борцами на ниве микробиологии и более или менее, скорее конечно менее чем более жизнь на Родине Ефима Кагановича наладилась.

Годы, годы, словно опарыши, трупные черви проползли - и вот сын Ефима Кагановича вырос, окончил престижный колледж и стал акулой пера - журналюгой и личностью особо приближённой к власть предержащим. Но взалкал славы сорокалетний уже Айзик Каганофф и сел он писать свой роман, вернее Роман, или даже РОМАН, тот, что должен был принести ему славу (и деньги), хотя второе его и не и не интересовало особо.

Через ... лет РОМАН был написан и опубликован. И получился даже РОМАНИЩЕ. Слишком сильным он получился, всколыхнул такие механизмы доселе далеко и глубоко запрятанные в социуме, что подняла голову гнилостная сороконожка фашизма. Хотя сам роман-то был довольно человеколюбивым, просто написан слишком сильно, да и истолкован неверно...нашлись толкователи. Вот и понеслась вниз лавина нетерпимости к инородцам, а там и Вторая Американская гражданская война.

Справедливости ради надо заметить, что злополучный писатель Айзик Каганофф был повешен на столбе одним из первых фашиствующей бандой из Пенсильвании. Ну да ладно.

Ох уж эти годы, клопами пролезли они в будущее - и вот фашиствующая партия пришедшая к власти в следствии демократических выборов с победой в восемьдесят процентов американцев постановила разнести всех несогласных в дребезги и напополам. Что и успешно было сделано с помощью всё это время совершенствующихся весёлых сюрпризов типа Земля-Воздух, Воздух-Земля и Космос-Земля.

Наконец на многострадальной Земле установился покой. А когда осели ядерные осадки и вымерли последние виды мутировавших животных - не только покой, но даже и тишь и благодать. Чистое солнышко, легко пробиваясь через тонкий-тонкий слой атмосферы, радостно освещало бескрайние необитаемые пески, пески, пески....


...И ВОТ ЧТО БЫЛО ДАЛЬШЕ...


В какой-то момент воздух над бескрайней пустыней под именем Земля сгустился и на песок из ниоткуда спрыгнули два человека, человека ли ? Это был Философ и Практик. Один удовлетворённо хмыкнул, другой досадливо крякнул.

-- Ну что же...одна крошечная обезьянка и какой размах, молодец, - глумливо воскликнул Философ, - вы сделали хороший подарок этому миру, мой друг.

-- Да это же ты всё подстроил, змей, - устало улыбнулся Практик и махнул рукой.

-- Да ладно, чего уж там, проспорил, так проспорил, - Философ отошёл и поворошил ногой в лёгком сандалии рыжий песок.

Потом он зажал шестипалой рукой одну ноздрю и смачно высморкался. И тут же микроорганизмы в его толстой и жирной сопле начали молниеносно делиться, делиться, делиться...размножаться и мутировать, размножаться и мутировать по его, Философа, образу и подобию. Жизнь опять зарождалась.

Лишь шестой палец обычно в процессе эволюции почему-то отмирал.


© LiveWrong

О первом лесбийском опыте...

Ржабельный рассказик, лёгкая ненормативная лексика :):)

До ебени матери лет тому назад, когда я была маленькой безвинной и восхитительной 11 - летней малышкой, мое беззаботное детство проходило в маленькой живописной деревеньке, куда на лето меня отправляли родители к бабушке. В отличие от бабушки, меня эта затея радовала. Причина была банальна: по соседству с нашим домом жила моя подруга Танька, у которой был просто замечательный брат Олег, старше меня на год. Этот парниша сводил мой детский мозг с ума, я была влюблена в него так, как бывают влюблены только раз и в детстве, я мокрела при его виде, часто пугаясь, что вернулся энурез, мучавший меня до года жизни. Мы могли с ним часами лежать в пшеничном поле, невинно трогая друг друга за письки (в те времена мой разум не был знаком с Интернетом и порнографическими сайтами). Примяв колоски к земле, мы укладывались на них и смотрели на небо, предаваясь обоюдным блаженствам. Нам было хорошо и приятно, легко и непринужденно…Только в более зрелом возрасте, года через 3, я узнала, что этот процесс называется «дрочить на брудершафт»… То были лучшие моменты моей жизни, несмотря на то, что я ни хрена-то, в принципе, не помню…
Бабушка моя была явно не в восторге от моего присутствия: я была очень любознательным и по-своему добрым ребенком, что доставляло немало хлопот. Ярко вспоминается один из моментов моей бурной прыщавости: однажды все взрослые ушли на какой-то праздник, а я осталась «старшей по хозяйству». Сначала я важно расхаживала между курами, утками и прочими пернатыми, внушая им нехуевый авторитет своим присутствием и невероятно строгим еблетом и метровой палкой, зажатой в хрупкой ручонке. Наконец-то я осталась один на один с гусем, который вечно имел на меня клюв. Он раздражал меня еще и тем, что когда он трахал гусыню, та оргазмировала настолько громко, что собакобабы в районе трёх километров обильно текли и кончали, а возмущенные сим поведением привязанные к будкам кобели громко выли, про себя понимая бесполезность бытия и что поебаться сегодня обламывается. А гусь, продолжая всаживать свой розовый гибкий член, похожий на желейного червячка, пырился на меня своим глазом (второй был коварно выбит мною в неравной схватке) и как бы говорил: «Вот он я, детка, тарю свою телку и привношу диссонанс в твой мир!» Я его тихо ненавидела, а тут подвернулся такой момент мести за все зло, испытанное мною от этой пернатой сволочи. Тихо подкравшись к сладко предающейся любовным утехам парочке, я со всего размаху ударила палкой между ним и гусыней, попав аккурат по розовому желейному червю. В первые секунды после произошедшего мир вокруг затаил дыхание и смолк…Но потом началось такое, отчего текущие до этого суки поседели и облысели в одночасье, а кобели потеряли любое желание вместе с хренами…Гогот и шум поднялся такой, что Пушок (белое тупорылое псинообразное существо, служившее типа охраной дома), обоссавшись и обсерившись одновременно от удивления и легкой травмы нежной собачьей психики, тихо выдал что-то типа: «Йобана!», и с опиздошеным выражением на лице заполз не в будку, а под нее, явно пройдя по порталам других измерений сквозь камень, лежавший у входа в его жилище…
Сказать, что я отгребала пиздюлей долго, значит ничего не сказать. Вернувшись, родители обнаружили лежавшего под воротами дохлого гуся с выпученным глазом и оторванным членом. Вопрос «Кто это сделал?» даже не поднимался на семейном собрании…Кстати, через три дня гусыня перешла в лучший мир, видимо, от недоеба (страшное заболевание)…
Это была преамбула.
Теперь долгожданная амбула.
Как я уже говорила, был у меня мой вдохновитель и возлюбленный, сердце которого я пыталась завоевать всеми доступными мне способами, даже перебрасывала ему через забор цыплят. Я думала, что они умеют летать…Когда цыплята кончились, я перешла к более решительным методам.
Так как соседка Танька была старше меня года на 2, и, собственно, немного умнее и начитаннее запрещенных книг о сексе, то она стала моим гуру в сложном деле подхода к ее брату. Отчего-то в 11 лет меня не удивляло то, что ебля – лучшее оружие для охоты на мужчину. Поэтому мы, как истинные подруги, не имевшие друг от друга секретов и еще не тронутые черной лапой лицемерия, лжи и предательства, договорились, что азы совокупления будем познавать вместе. Мы выбрали в посадке неподалеку укромную полянку, сделав ее полигоном испытаний…
Одним чудесным августовским утром, набрав еды и питья, сказав родственникам, что отправляемся на пруд, мы тайком, в лучших традициях совдеповского шпионского видео крадучись от дерева к дереву, мелкими перебежками прибыли на Место Икс. Сложив под куст провизию и расстелив одеяло на зеленую пахучую травку, позолотившуюся под лучами утреннего солнца, пробивающегося сквозь листву, мы стали морально подготавливаться к тому, что произойдет и изменит нашу жизнь. Со стороны это выглядело более чем уныло и жалко. Мы не знали, что делать, что говорить, как себя вести, и стояли, как две дуры, тупо глядя друг на друга. Наконец я сделала решительный шаг в сторону подруги и обняла ее. Теоретическая база у нас была велика (слава нашим старшим друзьям и неслава нашему детскому восприятию взрослой литературы), а вот практика не сказать, что прихрамывала, она тупо отсутствовала (думаю, лобызания под столом на празднике моего шестилетия с двоюродным братом моего друга и приковывания меня оным в тот же день к кровати настоящими наручниками, дабы нормально поиграть моими игрушками, не считаются). Состояние моральное было как первым походом к «пыздознавцю» (гинекологу по-украински) – вроде и знаешь, что больно не будет, а все равно как-то пускаешь жиденькое с обеих дырочек.
Но первый шаг был сделан. Обнимая Таньку, я поняла, что нужно что-то предпринимать, иначе секса (Святые Покемоны, а ведь когда-то я думала, что это банальное писькотроганье с последующими ахами и охами для поддержания морального тонуса партнера. Хотя мнение мало изменилось, разве что углубилось) с моим возлюбленным у меня будет столько же, сколько отличных оценок за поведение в школе…
Но врожденные инстинкты сработали на отличненько – легким движением я подтолкнула подругу к покрывалу, прилегла с ней рядом и нахальным движением положила руку ей на грудь (тогда это было два немного выступающих холмика). Главное всегда в деле – это начать. Она притянула меня за шею и поцеловала. О, этот поцелуй я никогда не забуду (Танюха, если ты это читаешь – спасибо тебе, ты научила меня тому, как не нужно целоваться). Мой рот наполнился кисловато-сладкой после съеденных нами вишен слюной, ее язык с упорством слепого девственника тыкался сквозь мои плотно сжатые зубы, а я была настолько опиздошена происходящим, что застыла в ступоре как памятник Членину. Но первый ахуй прошел быстро, и где-то внизу живота, поднимаясь выше и накрывая от пяток до макушки, забурлила теплая волна. Я почему-то подумала, что хочу писать (только потом я узнала, что во время возбуждения мочевой пузырь передавливается и начинается состояние «сцыкотно»). Но потом меня отпустило и мне начало это нравиться. Я расцепила сведенные судорогой зубы и впустила себе в рот граммов двести Танькиной слюны. Если бы я тогда только знала, что такое настоящий секс, попарь меня бабушка осиновым колышком в подмышку, чтоб я согласилась на эту грязную инсинуацию. Но делать было нехуй, я сама вляпалась в это дерьмище. Моя правая рука самопроизвольно начала поднимать футболку соседки, в то время как левая гуглила область вокруг Танькиных сосков, круговыми движениями доходя до напрягшегося выступающего бугорка. Верхняя одежда была благополучно задрана и напялена на глаза обладательницы (мы где-то читали, что секс должен быть в темноте), а мои губы, предварительно сплюнув скопившуюся во рту жидкость, обхватили правый розовый пупырышек. Подруга лежала тихо, как бревно (вот-вот, «секса в стране не было, было банальное размножение», об этом мы тоже вычитали где-то), округлив глаза, уставленные куда-то в небо, и лишь изредка издавая постанывающе-всхлипывающие звуки (бля, нахуя мы читать научились?!). Чтобы как-то взбодрить Танюхино состояние, я укусила ее за сосок (не спрашивайте, где узнала). Она явно воспряла духом и ожила, чему свидетельством был ее резкий рывок вправо и сдавленный выкрик «Блядуть твою!». Чтобы воспрепятствовать моему неадекватному энтузиазму, она взяла инициативу в свои руки – перевернула меня спиной на покрывало и задрала мою кофту. Двумя резкими движениями она полулизнула – полукуснула мои розовые прыщики (какие намеки там были на грудь в то время, вы что! Хотя и сейчас намека мало, бггг). Кажется, часть своего соска я навеки оставила в расщелине меж ее зубов. Не особо церемонясь со мной (а я по правилам лежала тихо, пырясь в небо и постанывая), она подняла мою юбку и впилась мокрыми губами в клитор. Сказать, что мне было приятно? Хм…Наверное, после этого я перестала уважать куннилингус как средство доставить мне удовольствие. Прав был дедушка Фрейд – все проблемы из детства. Далее, подражая собакам, лижущим свои яйца, Танька принялась усиленно облизывать мое междуножие. Я почувствовала, как что-то мокрое побежало ручейком к моей жопе (я никогда не думала, что у людей бывает столько слюней). Решив, что прелюдий достаточно, моя первая партнерша уверенным движением приступила к засовыванию пальца вовнутрь (да, там тепло и влажно, хули не погреться в жаркий солнечный день, блять). Я внутренне напряглась, приготовившись испытать так вдохновенно описанный в фолиантах загадочный «оргазм». Вместо этого услышала тихий и ласковый шепот «Йобанарот» и увидела Таньку, удивленно взирающую на окровавленный палец. Тихий ахуй держался недолго и я вскрикнула от испуга. Про дефлорацию (умное слово, которое мы вставляли в разговоре с другими односельчанами, отчего завоевали авторитет умных девиц) мы тоже почерпнули информацию. Но я же хранила верность Ему, Единственному, и осознание потери важной для дальнейшего существования девушки пленки перевело меня из состояния шока в ярость. Всем своим видом показывая подруге, что все, что она жила до этого – все даром, я резко вскочила на ноги с явным намерением лишить ее девственности во всех местах первой попавшейся веткой. Не знаю, чем бы это кончилось, но тут на поляну почти что с неба свалился мой возлюбленный Олег. Оказалось, все это время он следил за нами, сидя на дереве и мандражируя на происходящее (в отличии от нас, он был более продвинут в сексуальном плане). Тихий шок…Что было дальше, больше похоже на дешевый ужастик, где все бегают от одного злого маньяка, в роли которого выступила муа собственной дражайшей персоной, поэтому описывать не буду.
Как выяснилось позже, у меня просто начались такие долгожданные и любимые любой женщиной месячные. А вот с Танюхой и Олегом я после этого не общалась и не виделась. А вскоре мы разъехались и я больше не возвращалась в деревню…

Мораль сей басни незамысловатой такова:
Учите сексу деток с самого рання!

©Стерво