Старенькое.... Но может кто не читал...

Входит Вика.

Вика: all! I'm Vikky 17/f bi. Anybody wanna sex?

Hикто не отвечает. Все заняты своими делами.

Входит Анна.
Анна: Privet. Kto nibud' govorit po russki?
Вика: anna privet. ti otkuda?
Анна: Iz moskvi, a ti?
Вика: ya tozhe. u tebja russkij shrift est'?
Анна: da
Вика: ЧПФ ФБЛ РТПЮЙФБФШ HПЦЕЫШ?
Анна: eto chto?
Вика: а вот так можешь прочитать?
Анна: mogu
Вика: тогда переключайся на русский так проще
Анна: Вот так?
Вика: умница. тебе сколько лет?
Анна: 15, а тебе?
Вика: тебе в куклы надо играть, что ты тут делаешь?
Анна: А тебе сколько, старушка?
Вика: скоро 18
Анна: И в 15 лет ты в чат не ходила?
Вика: нет конечно
Анна: Потому что компьютера не было?
Вика: очень смешно. ты в RL мужскую пипиську когда-нибудь видела?
Анна: Hе знаю что такое RL, но откуда у тебя, Вика, мужская пиписька?
Вика: как откуда? мужики приносят. жаль только она у них не отстегивается, приходится еще их самих в нагрузку терпеть.
Анна: Так ты и с мужиками трахаешься?
Вика: конечно, люблю разнообразие
Анна: Hу так сегодня про мужиков забудь! Потому что ты в моей комнате, освещенной свечами, на столике бутылка французского вина. Если не любишь вино, поставь себе, что хочешь. Я сижу с сигаретой в большом мягком кресле, а ты на пушистом ковре у моих ног.
Вика: меня посадят за растление малолетних
Анна: Hе дрейфь. Я уже глажу твои волосы. Разве тебе не приятно?
Вика: Уговорила. Я подползаю к тебе поближе, глажу твои ноги слушай, ты в брюках или в юбке?
Анна: В юбке. Ты тоже в юбке и в блузке, которую я начинаю медленно расстегивать.
Вика я приподнимаюсь, забираю у тебя сигарету, изящно протягиваю ногу и выключаю свет.
Анна: Что ты выключаешь? У нас же свечи горят.
Вика: извини. я приподнимаюсь, забираю у тебя сигарету, изящно протягиваю ногу и задуваю свечу.
Анна: Чем ты ее задуваешь?
Вика: что значит чем? ртом конечно. ты что?
Анна: А зачем тогда ногой дрыгаешь?
Вика: @%$&^$&^$# да я просто скопировала текст и заменила выключаю на задуваю. Что ты придираешься?
Анна: Hе ругайся, а то я возьму тебя за волосы и опять посажу на пол.
Вика: а я буду целовать твои ноги. сначала ступни, потом голени, потом коленки, и стану подниматься выше выше выше
Анна: Вика, а как ты такие большие буквы делаешь?
Вика: да просто таг хэдинга ставлю и все
Анна: Это как?
Вика: ты что сюда пришла компьютерной грамоте учиться?
Анна: Hу расскажи, пожалуйста-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а
Вика: пишешь свой текст и все. будет самый крупный шрифт. H2 - помельче.и так до H6. других не бывает
Анна: Спасибо! Все поняла.
Вика: умница! тогда я продолжу и поцелую тебя вот так
Под викиным текстом появляется картинка, на которой очень откровенно
показано как одна девочка целует другую прямо между ножек.
Анна: Так ты и картинки вставлять умеешь?
Вика: анечка тебе уроки делать не пора? что ты людям голову морочишь?
Анна: Hу не сердись. Мне правда надо. Ты умеешь все это делать, домашние странички всякие?
Вика: да я уже семь сайтов оформила, это моя халтура
Анна: Классно! Вика, а ты нам не поможешь сделать сайт, только не очень дорого?
Вика: кому это вам? школьному кружку "умелые губки"?
Анна: Да нет, фирме. А то начальник достал, требует "представительство в вебе", а денег не дает.
Вика: анечка, сколько тебе лет?
Анна: Hу не 15. Все же хотят быть моложе.
Вика: только не все перебарщивают с омоложением
Анна: Да ладно тебе. Ты сколько берешь за сайт?
Вика: ну это от объема зависит, от сложности
Анна: Hам не сложный нужно, но не дороже 500 баксов. Можешь сделать?
Вика: без скриптов и анимации можно и за 500
Анна: Заметано. Можешь завтра днем в офис на Маяковке подъехать? Обсудим детали.
Вика: в 4 могу
Анна: Пиши адрес: ...................
Вика: это твой начальник?
Анна: Это я сам.
Вика: пятнадцатилетняя анечка?
Анна: Да забудь это. О деле говорим. Придешь завтра?
Вика: обязательно. до завтра анечка. целую
Анна: Погоди. Hадо же тебе пропуск выписать. Скажи полностью фамилию,имя,отчество.
Вика: Егоров Виктор Александрови

Хранитель.

Букв много, но рассказ стоит того... Сильно цепляет...


Ангел спал. Большие крылья, серые, со стальным отливом, тяжело свисали с края облака. Грязные перья топорщились во все стороны, так толком и не просохнув после ночного дождя. Помятое, опухшее лицо и мешки под глазами гармонично дополняли ссадина на скуле и лиловый синяк на правом боку. Мятая набедренная повязка непонятного цвета, едва справлялась со своим предназначением. Ангел проворчал что-то во сне и перевернулся на живот. В недрах облака тихо звякнуло и вниз, к земле, кувыркаясь полетела пустая водочная бутылка.
В небесной тиши раздался смачный ик. Голова с соломенными кудрями дернулась, и уткнулась лицом назад в облако, которое когда-то было розовым, но теперь больше походило на дождевую тучу. Повторный ик гулко раскатился в небесной тиши. Крылья приподнялись и, натужно трепыхнувшись, безвольно упали по бокам.
С трудом приподняв голову, Ангел разлепил веки и уставился мутным взором перед собой. Мутные, серые радужки глаз, в обрамлении розоватого белка, поиграв зрачками, сфокусировалась на облаке. Ангел выдохнул....
Гулким эхом прокатился по округе мощный ик. Облако в месте выдоха обуглилось и приобрело грозовой оттенок. Перевалившись на бок и сморщившись от боли в помятых ребрах, Ангел сел. Нелепо задравшееся крыло тяжелой, обвисшей тряпкой шлепнуло по плечу.
Уставившись исподлобья невидящим взором перед собой, Ангел замер....
Из прострации его вывел очередной приступ икоты. Скривившись от изжоги, Ангел зашарил правой рукой вокруг себя, вызвав мелодичный перезвон. Вниз закувыркалось еще несколько бутылок из-под водки и портвейна. Наконец рука извлекла, откуда-то из глубины, початый пластиковый пузырь без опознавательных знаков, с мутной жидкостью. Тихо скрежетнув, слетела пробка. Мощно запахло сивухой. Ангела передернуло, но, подавив рвотный позыв, он резко вскинул бутылку. Трижды дернулся кадык. Отставив бутылку в сторону и едва удержав в себе выпитое, Ангел замер в ожидании, когда сердце, встрепенувшись, быстрее погонит кровь по жилам. Спустя пару минут в глазах посветлело.
С силой выдохнув, Ангел приложился к горлышку еще раз и, сморщившись сунул бутылку назад в недра облака. Вдохнул полную грудь и медленно осмотрелся вокруг.
Вдалеке и гораздо выше его, в рассветных лучах, привычно сверкал ослепительно белым мощный фронт облаков. Оплот Ангелов-Хранителей, преддверие рая, откуда он был с позором изгнан около века назад.
Точнее он ушел сам, добровольно нарушив закон, а анафеме его предали позже, в его отсутствие. "Без права возврата..."
- Да и хрен с вами, - привычно буркнул Ангел, поморщившись от изжоги и переводя взгляд вниз. Земля... Люди, мать их. Любимцы Творца!
Не то, чтобы Ангел их ненавидел, нет. Скорее презирал. Что, впрочем, не мешало ему пользоваться чисто людскими изобретениями в виде алкоголя и никотина. Хотя... Идея была как раз и не людская. Князь тьмы не зря носил титул "Коварный". Людям досталась роль рабочих инструментов в появлении на свет всего вышеперечисленного и еще кое-чего, похлеще. Получается, что он пользовался средствами Сатаны... А-а, плевать... Князь тьмы в прошлом и сам был Архангелом Господа. Говорят, даже особо приближенным. Не сошлись в рабочих вопросах. Бывает...
В голове прояснилось, насколько это вообще было возможным. Зато в животе явственно заурчало, невзирая на тошноту, при одном воспоминании о пище.
Что поделать... Сел на земной образ жизни, будь добр соответствовать устоям мирозданья - никаких полумер. Закон, как и Бог, един для всех. И смертных, и высших, и низших. Ладно, хоть физиология не полностью людская, спасибо и на этом.
- Законы, итишь их, - криво усмехнулся Ангел и попытался расправить крылья. Удалось не сразу. Правое крыло затекло за время сна и отходило неохотно. Наконец крылья хлопнули над головой синхронно.
- То-то, - пьяно ухмыльнулся Ангел и, оттолкнувшись от края облака, провалился вниз. Крылья, расправившись, остановили падение, но резкий рывок вызвал новый приступ икоты. Мерно работали крылья, удерживая тело в неподвижности. Совладав с желудком, Ангел прищурился, прикидывая, где перекусить, а главное, что бы такого съесть, чтобы не так мучила изжога? Да еще и курево кончилось... Значит, сперва в магазин...

*******

Крылья привычно сложились за спиной, образуя подобие плаща. Ангел пнул ногой пустую банку и щелкнул пальцами, выходя из Параллели в земную реальность. Под ногами хрустнул мусор подворотни...
Хвала Творцу, хоть Дара не лишили, изгоняя из Небесного Чертога. А ведь могли. Бр-р-р... Нет уж, тогда или молить Архов о Милостивом Исходе или к низшим... Князю тьмы нужны отступники.
Сотворив образ, Ангел вышел из подворотни и повернул направо. Для окружающих он выглядел ничем непримечательным молодым человеком лет 25-30, среднего роста, в сером плаще, с поднятым воротником и потертых джинсах. Образ был очень удобен для отвода глаз при выходе к людям. Любая одежда. Ну, и иногда деньги. Это уже было не по правилам, но что делать? Единственное, что было неподвластно образу, это внешность Ангела. Во всех ипостасях его лик оставался неизменным. Равно как и цвет волос. И глаза… Взгляд Ангела не могло скрыть ничто.… Поэтому он старался не смотреть людям в глаза, находясь в Реальности.
Сутулясь от промозглой земной сырости и засунув руки в карманы, Ангел брел по улице в направлении супермаркета. Проходя мимо зеркальной витрины, невольно скосил глаза на свое отражение. Мда… Хорош, нечего сказать! Чего доброго, охрана в магазин не пустит. Благо, хоть щетина не растет. Борода – привилегия святых и самого Творца. Ну, и сына Его, куда ж без него-то…
Урчание в желудке и очередной приступ изжоги отвлекли от мыслей и заставили ускорить шаг. А вот и магазин. Дверные датчики никак не среагировали на его приближение. Ну, еще бы.… Хоть и изгнали, но полностью «своим» в Реальности он от этого не стал. Придется поскучать, делая вид, что он совершенно не хочет войти.
Створки дверей пошли в сторону, выпуская полного батюшку, средних лет, с одышкой, неспешно несущего сразу по три пакета в каждой руке. За спиной маячил его Ангел-Хранитель, скучно, но в меру бдительно поглядывающий по сторонам. Находясь в Параллели и будучи невидимым и неосязаемым для людей, Хранитель буквально сиял безупречно белыми одеждой и крыльями. «Наверняка из Почетных, - мелькнуло в голове Ангела, - ишь, как светится, смотреть больно»…
Почетным Хранителем мог стать любой из Ангелов, при условии безупречной охраны и безгрешной жизни подопечного. Но не одного, а минимум трех. А уж если твой визави становился святым или мучеником за веру… Тут уже попахивало стать Архом, не меньше. Архи, или Архангелы, были элитой Небесного Чертога. Мощной, яростной и нетерпимой, к нечисти, силой. Хотя, что греха таить – заслуженно. Против одного Арха, два-три десятка рядовых демонов, это так… Семечки для разминки. Вон, Гавриил, из первых, тот вообще самому Змею, левой руке Князя, лично хребет сломал. Правда некоторые из Архов, в рьяном своём служении Творцу, становились слишком уж нетерпимы и предвзяты даже к промахам и ошибкам рядовых Хранителей, но это уже издержки…
Хранитель скользнул взглядом по Ангелу и задержал глаза. Брови удивленно взметнулись вверх. Ну еще бы. Ангел, без подопечного, в таком виде, да еще и в Реальности! Но чувство долга взяло свое и Хранитель, напоследок скривив губы, скользнул за священником. А может и узнал. Изгои – не частое явление в Чертоге.
Проскользнув между сходящимися дверями, Ангел направился в торговый зал. Так… Перво-наперво – курево. Сунув блок «Кента» в корзину, Ангел направился к вывеске «Вино-водка», по дороге принюхиваясь к манящим запахам из мясных и колбасных витрин. В животе урчало уже не по-детски…
Закинув в корзину пару бутылок минералки и водку, Ангел подошел к колбасам. Вот! Рядом неторопливо крутились куры гриль. То, что надо. Ибо, после полувекового запоя, жрать хотелось просто зверски. Ладно, хоть отходняк не такой, как у людишек…
Вообще-то, невзирая на снисходительное презрение к людям, Ангелу чем-то нравилось находиться в Реальности. Он и сам не мог объяснить, чем. Здесь… Здесь он чувствовал себя менее изгоем, чем наверху, в одиночестве. Да, здесь, в Реальности, он был уязвим, правда, не полностью, ибо умереть Ангел не мог. По крайней мере, не от руки смертного. Но боль причинить могли, и не только душевную. Зато никто не лез поучать с проповедями и наставлениями на путь истинный, как Арх Симон, его наставник. Он, кстати, и предложил первым предать анафеме молодого, оступившегося Ангела.

*******

- Учитель! Я не понимаю, почему мы должны слепо поддерживать человека на всем его пути! Почему не дать ему попробовать, как больно оступиться? Ведь после пережитого он не станет столь слепо и безрассудно грешить.
- Ты Хранитель! Ты – знающий! И это знание обязывает тебя предостеречь человека оттого, что не знает и не разумеет он по неопытности своей! Ибо все люди – дети Его и должны придти к Нему!
- Но Учитель! Дети – это иное! Ребенок свят! Мы оберегаем ребенка от всех невзгод и лишений, ибо неразумеет он речей Сатаны и не отвергает Господа! Но человек, сознательно грешащий и идущий вопреки Ему должен осознать свою ошибку!
- Ты так и не познал Истину… Ибо Истина во всепрощающей любви Его ко всем детям своим. И Он посылает нас для защиты детей Его от врагов Его...
- Но разве мы – не дети Его? Почему мы должны жертвовать собой ради смертных?
- Потому, что мы – часть Его! Мы не существуем сами, мы есть Он!
- Но я чувствую, что я - это я!
- Прислушайся к себе, и ты поймешь, что вся твоя сущность и есть Любовь...
- Но Любовь слепа учитель! Как можно жить слепо?
- (вздох) Ты так ничего и не понял, мальчик…

*******

Его первым подопечным был юродивый. Лет так 500 назад, он и сам точно уже не помнил. Вообще, молодых Ангелов частенько «ставили» именно на юродивых. Отличный материал, прощает многие ошибки. Царство небесное ему уже, считай, уготовано. Люди, по причине юродивости, его не трогают. Даже разбойники и душегубы стороной обходят. Да и сам подопечный, по причине слепого фанатизма и скудоумия на ловушки Князя тьмы никоим образом не покупался. Одним словом – пособие, хоть куда!
Ангелы учатся общаться с «визави» так, чтобы он этого не осознавал. И поддерживать его бренное тело так, чтобы не чувствовал. Ну, конечно бывают промахи и ляпы поначалу. А вы думали, юродивого самого по себе осеняет «небесными речами»? Или корежит, как в эпилептическом припадке?
Правда, экземпляр ему попался беспокойный. А может уже измотанный предыдущими стажерами. По поводу и без норовил или с моста сигануть или в огонь залезть. Или вот еще – зимой, в чистом поле, в одних цепях-веригах скакать. А морозец-то злой. А крылья с непривычки болят, укутывая да согревая. Ладно хоть, в Параллели, запахов, из Реальности идущих, не чувствуешь. Ибо мылся юродивенький последний раз, наверное, при рождении. Ангела подмывало пару раз дать ему долететь с моста в воду. Хоть чище станет. Но, никак нельзя! Арх Симон, наставник, узрит – все! Прощай, путь Хранителя! Но сдюжил. Не осрамился, все провел, как надо. За пять лет – ни одного порицания.
После юродивого, как отличнику, доверили ему сразу «чистую душу». Первого рождения. Не иначе Арх Симон словечко замолвил в верхах, за любимчика. Но это Ангел потом осознал, а тогда был потрясен до кончиков перьев. Перворожденная душа – честь огромная! Это тебе не заплутавшая по второму, а то и третьему кругу душа, так и не решившая, за жизненный круг в Реальности, куда ей стать. Чью сторону выбрать и, какой дорогой идти. Вот и стирают ей, по которому разу, память и отсылают назад. Такие души, иной раз, и выглядят измождено и потрепанно. И предстоит им, либо отмыться деяниями да помыслами добела, либо, опустить руки и, окончательно потускнев, влачить дальше бесконечный цикл перерождений. А может и озлобиться на всех, почернеть. Тогда и Князь тьмы тут как тут. И хрен ты что с ним сделаешь, если смертный твой сам, тебя не слушая, на договор идет. Вот и пополняются легионы низших новобранцами. Но все это отошло тогда для него на задний план. Перворожденная!
Присутствовал при рождении лично, и не было больше наставника за плечами. Некому было предостеречь, руку направить или советом помочь. Только от него зависела судьба девственной души, кем вырастет человек, какой дорогой впервые пойдет. Оттого все внутри наполнялось тихим светом и ликованием. С колыбели стоял рядом. Бесов да домовых крыльями отшвыривал, чтобы козни не творили. Глаз не отводил и души не чаял. Еще бы – первенец! Пару раз от Черты оградил, когда мамка чуть было не «заспала» маленького, да горшок с кипятком через два года в сторону отвернул, выхватил хрупкое тельце.
Все хорошо шло, да призвали его подопечного. Сам Он решил, что душа такая, больше нужна в Чертоге. Может Хранитель выйдет, а может и Арх вырастет. Вот он и стоял рядом недвижно, пока ребенок тонул. Да, душу встретил, как принято, обнял, успокоил и до Чертога провел. Но… Что-то оборвалось внутри, когда бренная плоть, взахлеб тину да ряску хлебала, вперемешку со слезами, а он руки подать не смел.
И быть бы ему впоследствии Почетным, да сломалось что-то внутри с того дня… Четыре души, доверенных на Хранение после этого, запустил. Следить-следил, но без огонька, спустя рукава. Трое на перерождение ушли, никто не выбрал светлой дороги. Свою нерадивость Ангел признавал, хотя и раскаянья от него не дождались. Все думал, что возьмут очередную душу, да призовут в любой момент, как того, первого, что ж зря себя рвать-то? А четвертый... Тогда-то он закон и нарушил…


Приняв от молоденькой девушки, в фирменной курточке, курицу в пакете, Ангел поспешно отошел от витрины. В отличие от Хранителя, с которым он столкнулся при входе, Ангел продавщицы даже не удостоил его взглядом. Пробираясь сквозь смертных к кассам, Ангел привычно и равнодушно смотрел в пустоту. Хранители, неотступно следующие за людьми, то брезгливо поджимали губы при виде его и плавно подвигали «своих» смертных, освобождая дорогу, то, равнодушно окинув взором, поворачивались спиной. Ангел привык не обращать внимания на подобное поведение бывших собратьев. Что их винить? Они праведники.
Выбравшись из очереди на «чистую воду», он вздохнул свободнее и ускорил шаг…
Внезапно, под ногой, что-то хрустнуло. Замерев в нелепой позе, Ангел моргнул и, посмотрев вниз, увидел осколки пластика от маленькой, синей, машинки. Рядом, в паре-тройке метров, стоял мальчик лет пяти, испуганно раскрыв голубые глазенки. Нижняя губа, предательски задрожав, начала угрожающе выпячиваться. Хранителя за спиной малыша не было. Скользнув взглядом по Нити, Ангел выцепил его из толпы, метрах в десяти от подопечного. Молоденький Хранитель, наверняка первый «клиент». Уставился на темноволосую, симпатичную девушку, от которой исходило золотистое сияние. Чистая душа. Перворожденная. Божественно красиво, ничего не скажешь. Но и про Долг Хранителя забывать нельзя.
Ангел присел на корточки и поднял останки машинки. Да, хрустнуло капитально… Справа раздалось угрожающе сопение. Губа малыша выпятилась максимально, а глаза заблестели. Ангел выпрямился и огляделся вокруг – Хранитель застыл с открытым ртом, а мамаша, болтает по мобильнику, у отдела косметики. Нет, внимание ему сейчас совсем не с руки. И он решился…
Быстро нагнулся к карапузу и заглянул в глаза. Рев, готовый вырваться из груди, замер не начавшись. На ребенка смотрели глаза Ангела. Ничего, что лицо было помятым, одежда невзрачной и пахло от него неприятно, но глаза… Немного грустные и одновременно лучистые, светлые и бездонные, теплые и безгранично любящие. Этот Взгляд проникал в самые потаенные уголки души, наполняя теплом и счастьем всю детскую сущность. Слезы высохли, и малыш восторженно смотрел на Ангела, забыв про злополучную машинку…
Внезапно, на глаза малыша опустились белые крылья. Ангел, досадливо поморщившись, выпрямился. Он уже знал, что сейчас будет.
- Да ты!.. Да ты!.. Да ты что же себе позволяешь, изгой? - Хранитель от возмущения запинался и чуть не сорвался на фальцет. – Да я сейчас Архов оповещу о том, что ты сделал! Да я…
- Заткнешься ты сейчас и всё! - устало произнес Ангел. И видя, побагровевшее от возмущения лицо Хранителя, добавил, - Долг забыл? На «чистых» пялишься? А его вот, на кого бросил?
Малыш, недоуменно моргая, вертел головой по сторонам. Из-за крыльев своего Хранителя, прикрывающих его глаза, он не видел Ангела и не понимал, куда вдруг делся странный дядя.
- Или забыл, чему учили? – добивал Ангел, не успевшего опомниться Хранителя, - за такие деяния по головке не погладят! Ну что, будешь Архов звать или разбежимся миром?
Малыш, заметив маму, радостно потопал к ней, с детской непосредственностью забыв обо всем. Только в глубине души еще оставалось что-то теплое, пушистое и светлое.
- Ладно, - нехотя процедил сквозь зубы Хранитель, - только чтобы больше я тебя не видел! – и рванулся следом за ребенком.
- Взаимно, - усмехнулся Ангел и зашагал к кассам, внимательно поглядывая под ноги. На всякий случай.
Уже стоя в очереди, Ангел про себя усмехнулся. Угу. Напугал бы он Хранителя, будь тот чуть-чуть поопытнее. За невнимательность к подопечному, ему конечно бы досталось на орехи. От работы могли временно отстранить, проповедями загоняли бы. Но за Взгляд, да еще и постороннему смертному?.. За такое, изгоя могли и Дара лишить. Так, что, дешево отделался. Хотя зарекался не пользоваться Взглядом попусту. Как и тогда…
- Парень, твоя очередь говорю! Чего встал?
Окрик старушки, стоящей за спиной, вывел из раздумий. Он грохнул корзинку на модуль и шагнул вперед.
- Нальют глаза с утра и шастают без дела, управы на них нет! – ворчала бабка за спиной. – Молодой еще, а уже смотреть тошно…
«Не смотреть в глаза, вот и все – повторял он себе. – Никогда!» Рука полезла в карман плаща. Отсчитав скомканные десятки и полтинники и подхватив пакет, Ангел зашагал к выходу.
Выйдя на улицу вместе с какой-то женщиной, Ангел свернул налево и зашагал к «своей» подворотне. Разодрав обертку, вытащил пачку, сунул сигарету в рот, и зашарил по карманам. Огонь… Нету. Ладно, придется творить. Оглянуться, зайти во двор, перекреститься, щелчок пальцами и на ладони заплясал язычок белого пламени. Подкурив и глубоко затянувшись, Ангел сжал кулак и огонь погас. «Видел бы Симон, как я Светоч использую - промелькнуло в голове. – Лишил бы Дара лично»…


*******

Светоч был самой душой Ангелов. Тот самый, божественный свет, созданный Творцом и отделенный от Тьмы. Он мог быть и путеводной звездой для отчаявшегося путника, и ласковым светом и теплом очага, у которого тебе всегда рады и беспощадной молнией, небесным огнем, разящим без пощады и промаха. Светоч был самим Даром, и разбазаривать его без надобности было кощунством. Без него Ангел просто прекращал свое существование, медленно, но верно.

*******

Выйдя на проспект, еще раз глубоко затянулся и посмотрел в небо. Равномерный серый фон... Ни солнца, ни снега, ничего... Шелестя колесами и брызгая грязью, по проспекту неторопливо шел поток машин. Серых. Ни одного яркого пятна, кроме белых Хранителей, летящих вровень с машинами. Даже скверы, выглядели, скорее, как кладбища, нежели, чем места для отдыха. Ангел выкинул окурок и, неожиданно, даже для самого себя, шагнул в сторону ближайшего сквера. «А действительно, - пронеслось в голове, - чем здесь сегодня хуже, чем наверху? Здесь хоть Чертога не видно, глаза не режет»
Усевшись в укромном уголке, Ангел вытащил бутылку минералки и отполовинил её в несколько глотков. Шумно выдохнув, вытащил бутылку водки и стаканчик. Выпил залпом и вгрызся в курицу. С двумя перерывами на выпивку, курица ушла минут за десять и в ход пошла вторая. Хмель истомой разошелся по телу, отбивая охоту думать и шевелиться вообще.
Откинувшись на спинку лавки, Ангел вытер жирные руки о плащ, который на самом деле являлся крыльями, допил минералку, довольно рыгнул и полез за сигаретами. Так, прикуривать придется опять от Светоча… Оглянувшись по сторонам, щелкнул пальцами и выпустил струю дыма.
- А ловко ты это! – раздалось из-за спины, - Фокусник, что ли?
Оглянувшись, Ангел увидел бомжа, несмело выглядывающего из-за кустов.
- Дай закурить, парень, - промямлил бомж.
- На, держи, - Ангел бросил ему начатую пачку.
- Вот спасибо, - обрадовался тот, - а огоньку можно?
- А огоньку сам найдешь, не маленький.
- А бутылочку?
- Вали отсюда, пока цел…
Бомж засеменил дальше, вглубь сквера. Вслед за ним, бросив на Ангела укоризненный взгляд, полетел Хранитель. «Что?- подумал Ангел. – Что ж вы на меня не смотрели, когда вот такие же мне, всей кодлой, бока намяли пьяному, в соседнем сквере?» Хранитель выглядел усталым и немного тусклым. В чем-то Ангел мог бы ему посочувствовать. Но не стал. К нему никто не проявил сочувствия тогда…

*******

Четвертой душой была девочка. Второй цикл в Реальности. В первой жизни была монашкой, но поневоле. Сознательно не сотворила ничего светлого, равно, как и ничего темного. Грешила понемножку, как большинство сестер. Теперь её душе предстояло, переродившись, определится с местом и выбором в своей жизни. Но это будет позже, а пока…
Пока, ей было всего лишь три удара сердца от роду, когда они «познакомились». Он не смог относится к ней, как к первенцу, но свято нес свой долг. Он прошел с ней бок обок по детству, отрочеству и юности. Переживал падения и радовался взлетам. Окрылял в минуты счастья и поддерживал в моменты горя. Радовался, когда она венчалась, но грустил, что любила другого и была несчастна в браке. Ликовал при рождении ребенка и горевал, что муж не отдает его при разводе. А потом настал Тот День…
Чего её понесло тогда на вокзал, Ангел так и не понял. Все её терзания, волнения и смятения души расстроили его и смутили окончательно. Архи учили и предупреждали, что с женщиной-визави сложно, а с влюбленной женщиной особенно, но чтобы настолько?!! За каких-то неполных два часа она не один десяток раз переменила решение. Поначалу Ангела веселила такая «лотерея», затем обеспокоила, а затем и утомила. Он уже просто стоял за плечом, не особенно надеясь на то, что раз она решила ехать дальше, то обязательно поедет.
Так и случилось. Перед отправкой поезда она внезапно поднялась и выбежала из вагона. Ангел привычно скользнул следом. На перроне на него снова обрушился такой шквал бессвязных, запредельных эмоций, что он слегка приглушил их уровень… «Ну, успокойся... Хватит!.. Не надо так рвать себя...» Она замерла, всхлипывая и комкая в руках платок. Ангел облегченно перевел дух. И тут…
Краем глаза он увидел младенца на руках матери. И столь велико было сходство его с первенцем Ангела, столь чиста и радужна исходящая от него аура чистой, Перворожденной души, что Ангел забылся… на миг…
Среди сумбурных мыслей его подопечной, ровным слоем шелестящих в его голове, вдруг резко и четко промелькнули колеса вагона. Странно… ЧТО?!! Взвыла частота мысленной связи. Страшно. Неизбежно. И когда по сердцу резанула боль его «смертной», когда состав, толком не разогнавшись с грохотом стал тормозить, мир остановился для него…
Доли секунды растянулись в столетия, но даже этого оказалось недостаточно. Он уже понял, что безнадежно опоздал, но продолжал лететь к ней, хотя и видел, что слишком поздно. Нить, пуповиной связывающая Хранителя и душу смертного коснулась острой, как кромка, Черты, когда он в отчаянном рывке дотянулся до нее.… Уходит. Уходит! НЕТ!!! И в порыве отчаяния, сам не осознавая, что делает, он открыл Взгляд. Балансируя на Черте, на грани. Послав его туда. За ней. «Вернись!»
Она увидела… Рванулась обратно, но остановиться не смогла. Самоубийцам нет места в Небесном Чертоге. Закон, как и Бог, един для всех. Но Взгляд задержал её уход и лишь продлил муку. И та боль, которую Ангел увидел в её глазах за долю секунды до ухода за Черту, тот укор, что он не смог её уберечь, сожгли его изнутри…
Тогда он ушел сам. Молча. О том, что его изгнали из Чертога, он узнал гораздо позже, когда Арх Симон снизошел до него, лежащего в какой-то канаве и объявил о решении совета Архангелов. Объявил сухо, отстраненно глядя в сторону и брезгливо не опускаясь слишком низко. «…ибо Хранитель, допустивший самый страшный грех, вовеки изгоняется из Царства Небесного. И нет ему прощенья, ибо преступил он саму сущность и цель Творца»… Было видно, как тяжело дается ему каждое слово, ведь он лично ходатайствовал когда-то перед Архами за своего воспитанника. И первый поднял крылья за приговор изгнания…

*******

Ангел тряхнул головой, отгоняя воспоминания, и потянулся за сигаретой. Хмель еще гулял по крови, поэтому, особо не таясь, подкурил от Светоча. Затянулся и поднял глаза. Опаньки... А дело то, уже к вечеру! Серая хмарь так же плотно закрывала весь небосвод от края до края. Похоже, сейчас вдобавок еще и дождик зарядит…
Он сплюнул, полез в пакет за минералкой и вдруг отвлекся. Глаза наткнулись в толпе на одинокую фигуру, на остановке, через дорогу. Девушка, лет 25, не больше. Та самая, из магазина. Да, эффектная, хрупкая, ярко одета, но не это привлекло его внимание. Аура… От нее исходило ровное, ничем не замутненное сияние Перворожденной души. «Повезло кому то, - ухмыльнулся Ангел, откидываясь на спинку скамьи и отхлебывая минералки. – Такая душа досталась!..»
Девушка стояла в толпе, но выделялась, как солнечный зайчик на кирпичной стене. За этой толпой, виднелась вторая, с беспорядочно торчащими белыми крыльями всех размеров и мастей. «Глянуть бы на этого счастливца, - беззлобно подумал Ангел, сплевывая и доставая еще одну сигарету. – Небось, Почетный, раз такую красоту доверили!» Толпа зашевелилась, подходили сразу два троллейбуса. «Ну, вот и все! Поглазел, и хватит!»
Закрутил пробку и кинул бутылку и объедки в пакет. Мусорить еще не хватало. Пусть изгой, но все же Ангел! Троллейбусы, набитые смертными, как селедками, один за одним тронулись. Те из Хранителей, кто не влез в салон, полетели рядом. Для Ангела, со стороны, троллейбусы напоминали подушки, набитые гусиными перьями, торчащими во все стороны. Он ехидно оскалился и сплюнул. Рука замерла, не донеся сигарету до рта…
Девушка осталась зябнуть на остановке, поджидая другой транспорт. Аура, не оттеняемая соседями, сияла ровно и уверенно. Но Ангела поразило не это. Она была ОДНА! Взгляд Ангела скользнул по бокам и даже вверх. «Не её. Нет. Нет, не он. Этот… вот с той женщиной… СТОП! Где ЕЁ Хранитель???»
Смертный, без Хранителя – это выбивало из колеи. Напрочь. Такого не бывает! Не должно быть!
Пока ошарашенный Ангел пытался сообразить, что же произошло, девушка призывно вскинула руку, останавливая маршрутку. «Надо что-то делать! – лихорадочно метались мысли. Хмель исчез, как и не было. – Такого не бывает!» Маршрутка тронулась. «За ней… Иначе упущу!»
Бросив пакет на скамейке, рванул следом за машиной, забирая влево, во дворы. Завизжали тормоза какой-то легковушки, вдогонку понесся отборный мат, из-за угла вывернулась мелкая шавка… «Не потерять!». На бегу творя знамение, с ходу перескочив мусорный бак, в прыжке щелкнул пальцами…
Крылья, развернувшись, упруго подхватили теплый и ровный ветер Параллели. Набирая высоту, Ангел вылетел из колодца двора и огляделся. Искомая маршрутка нашлась быстро. Влившись в поток, она, все равно, выделялась мощным и ровным светом Перворожденной. Ангел повернул следом.
В воздухе царило оживление, отличительная черта большого города. Правда, давка шла на низшем ярусе, над самой землей, но Ангел предпочитал избегать контактов с соратниками в Параллели. Пара мощных взмахов вынесла его на достаточную высоту, чтобы оглядеться окрест.
Глубокое, ярко-синее небо Параллели гармонично дополняли облака разных оттенков и размеров. Ровно взмахивая крыльями, Ангел отыскал взглядом свое. «Мда… Не айс! Надо бы прибраться как-нибудь, а то весь пейзаж порчу. Хотя… Один хрен, кроме Хранителей, никто этого не видит, а они перебьются». Бросил пристальный взгляд вниз.
Маршрутка забирала вправо, останавливаясь перед мостом. Пассажиры выходили, чтобы перейти на другую сторону. Вот она…
Точеная фигурка, утопающая в сиянии, поднималась на мост. Ангел завис выше и слегка позади. «Странно... Вот отходит связующая Нить Ангела. Но она даже не оборвана! Она отпущена со стороны Хранителя!»
Незаметно для себя, Ангел вышел на мыслительную волну девушки. Неожиданно легко. Практически на той же частоте, что и его. Оказывается, она шла домой. Просто шла. Мысленно напевая какую-то детскую песенку. «Мотивчик глупый… Что-то про «Ага»…
Неожиданно, на частоте возник диссонанс. Ангел встрепенулся – предстояла неприятность. А он даже не её Хранитель. Он вообще никто! Стоп! Колебания слишком слабые. Что-то несерьезное. Оглядеться. Вот оно! Точнее она. Ворона. Заходит с подветренной стороны, для «мокрого» дела. Ну, это просто.
Ангел сложил ладони рупором и, поднеся ко рту, слегка дунул. Ворона, перевернувшись в воздухе, ринулась наутек, от неожиданности «отбомбившись» раньше срока. Ангел хмыкнул.
Снизу донеслись витиеватые рулады церковных проклятий. «Заряд» таки не пропал даром, удачно влепив коренастому мужичку по спине. Точнее, по крылу Хранителя, которое тот успел заботливо подставить, а теперь пытался оттереть, поглядывая вверх и поминая все воронье племя. Наткнувшись взглядом на Ангела, замолчал и недобро покосился. Ангел взмахнул крыльями и полетел за сиянием в толпе, уже спускающейся по другую сторону моста.

«Так вот где она живет, - подумал Ангел. – Запомним». Он висел в воздухе, на уровне 4 этажа, напротив окон её квартиры. Нет, он конечно мог зайти внутрь, и дверь для этого ему была совершенно не нужна, но его сдерживало чувство такта, впитавшееся в саму сущность его. «Она не моя подопечная, и я не имею права вторгаться в её жизнь».
За окнами пятиэтажки шла неторопливая, вечерняя жизнь. Кто-то готовил ужин, кто-то смотрел телевизор. На пятом этаже выясняли отношения под громкую музыку. В окне третьего этажа курил какой-то мужик. Его Хранитель сидел рядом, на окне и болтал ногами, не забывая посматривать вокруг. На одном из балконов женщина развешивала белье. По двору, в сгущающихся сумерках, пьяный мужик брел домой. Придерживая пьяницу под локоть и направляя шатающееся тело в нужную сторону, его Хранитель устало и зло отмахивался от мелких бесов, с хохотом кружащихся вокруг.
Ангел висел под окнами уже три часа. Крылья стали уставать. «Да, - мелькнуло в голове, - пьянки даром не проходят». Оглядевшись, он выбрал дерево, напротив балкона, и опустился на ветку.
До сих пор он так и не осознал, что она одна. Такого никогда не было. По крайней мере, он не мог вспомнить, встречал ли когда-нибудь подобное. «И спросить некого, - с досадой подумал Ангел, - О таком могут знать только Архи». Но отправляться в Чертог ему совершенно не хотелось. Тем более что в его ситуации, это было равнозначно самоубийству.
«Думай, думай, думай! – злился он на себя, - Должно же быть какое-то объяснение! Что могло случиться? Хранитель был, нить есть. Вдобавок, она стала на ноги. Значит, её научили, помогли подняться и не упасть. Но кто? И почему он исчез? Он не мог, не должен был исчезнуть!» Бросить своего подопечного на пол пути – такого не было никогда, с начала мироздания! Одна только мысль об этом была противоестественна самой сущности Хранителя. «Человек – это дитя Творца! Образ и подобие Его! Душа же, есть венец творения Его, и мы созданы во имя защиты и спасения её! – всплыли в памяти слова наставника, - Хранитель и душа, связаны неразрывной связью, порвать которую способна лишь Черта!»
«Да, но нить не порвана… Её отпустили!!! Оставили!!! Но как?…»
«Стоп... Лишь Черта способна порвать нить... Или же заставить отпустить её... Но раз она здесь, кто же ушел за Черту?» И тут Ангел понял…
Порой, любовь кого-то из родственников к младенцу бывает столь сильна и столь безгранична, что застилает все вокруг. Для Хранителя просто может не остаться места и тогда, его роль невольно берет на себя тот смертный, чья любовь и забота достойны того. Они с младенцем, что называется «на одной волне». И сохраняя эту связь, их души гармонично дополняют и защищают друг друга. Сами того не осознавая, они делятся всем пережитым и пройденным в этой жизни и, неосознанно, освобождают своих Хранителей от их долга. «Но в таком случае, душа смертного должна быть гораздо старше и такой же чистой и яркой. А может быть и такой же Перворожденной!.. – мелькнула догадка. – Ну что же. Это многое объясняет». В этом случае, смертный Хранитель, уходя за Черту, просто отпустил нить, чтобы не отдавать боль и горечь ухода своему подопечному. «Да… Ситуация…»
Внезапно Ангел поймал себя на мысли, что ему весьма небезразлична её судьба. «Хм…» Старое, почти забытое, за время изгнания чувство, снова затеплилось где-то там, в глубине. «Нет! Хватит! Я уже отметился…»

*******

Тем не менее, окончательно из вида Ангел её не выпустил. Работы у него все равно нет, а в запой возвращаться уже не тянуло. Незаметно для него самого, её появление как-то само, легко и просто заполнило ту гложущую пустоту внутри него, которую он пытался залить все это время. Да, горечь и осадок остались, но отошли на задний план, подернулись дымкой. В его бытие появился хоть какой-то смысл.
Сущность Хранителя брала своё. Сотворенный для защиты и спасения, он не мог не откликнуться на призыв одинокой души. А она взывала… Перворожденная буквально кричала о помощи, впервые оставшись одна. Без охраны и Наставника. Без совета… Сама того не осознавая, она оставляла за собой слишком яркий свет своих поступков, мыслей, деяний и помыслов. Она жгла себя всю, без остатка, но не убывала. Слишком сильным было её желание жить и любить.
Сущность брала своё. Крылья посветлели, а перья улеглись ровными рядами. Белым он не стал, но и на прежнего изгоя уже не походил. Он уже ушел с мирской пищи, почти незаметно для себя переборов пристрастие к выпивке и никотину. Целыми днями он только и занимался тем, что восхищенно любовался изменениями свечения её ауры, переливами всех оттенков радужного спектра, от искристо-желтых всполохов счастья до ярко-красных вспышек гнева.
Нет, на контакт с ней Ангел не выходил, не смел, но незримо следовал везде. Ему нравилось наблюдать за ней, нравился её образ жизни, её мысли. На её волне он буквально купался в чистых и сильных эмоциях. Все-таки Перворожденная душа – это действительно прекрасно. Она не умеет чувствовать вполсилы, она еще верит в чудо, невзирая на получаемые рубцы и ожоги. Она познает эмоции, как ребенок познает мир, ударяясь и обжигаясь, пробуя на вкус и запах все, что видит. Трудно, но никто не говорил, что жить – легко... Но сила чувств Перворожденной глубока и всесильна, как океан. Это потом, если она не определиться и уйдет на второй, а то и третий круг, душа огрубеет и научится пропускать сильные эмоции мимо. Не разрушая себя. На последующих кругах все может стать гораздо хуже…
И все же, с Хранителем не в пример легче. Скоро будет год, как он её встретил, а Ангел все еще терзался с выбором. С одной стороны, он не имел права самостоятельно принимать такие решения. Да еще и с Перворожденной! Достаточно и того, что он уже накуролесил…С другой стороны, одинокая душа – это же чрезвычайное происшествие! Так и до беды недалеко. И никто, кроме её Хранителя, именно ЕЁ, не сможет отвести беду. Другие Хранители вообще не обращают внимание ни на кого, кроме «своих» душ или тех, кто может им навредить. А сам он сообщить Архам об этом не может, по вполне понятным причинам. Замкнутый круг.… Но бесконечно так продолжаться не может. Однажды придется сделать выбор, каким бы трудным не оказался путь, на который он укажет.
А пока он ежедневно нес дежурство рядом с «подопечной».

*******

Это началось стихийно. Беда никогда не приходит одна. Но началось настолько незаметно и обыденно, что даже он ничего не заподозрил.
Сначала мелкие неурядицы на работе. Мелочь здесь, досадное событие там, оставившее маленький, но неприятный осадок.… Завистливый взгляд коллеги, оставивший почти физически липкий след, сгоряча оброненная фраза, рабочий спор, перешедший на личности. Каждое – микроскопический укол в невесомую ткань души. Маленькая брешь в защитной стене.
Затем заурядные «мелочи» по пути домой и дома. Отдавленная в маршрутке нога, брошенное в сердцах, сквозь зубы, бранное слово, престарелая соседка по подъезду с такой же престарелой шавкой... Это только кажется, что ничего серьезного в подобной ерунде не может быть. Но когда это следует одно за другим... Снежинка ложится к снежинке, снежинка к снежинке... Тихо и неспешно. Даже красиво. Пока, однажды, превысив критическую массу, не сорвется вниз тысячетонная, мертвая и страшная в своей беспристрастной слепоте, лавина, равнодушно перемалывающая все на своем пути.
Что-то зрело в её душе. Что-то нехорошее. Все её попытки избавиться от негативных эмоций приносили лишь поверхностное облегчение. Но осадок внутри оставался и накапливался. «Перворожденная… она не знает, как оградить себя от этого. Она не может этого сделать, это задача Ангела!»
А снежный ком нарастал с угрожающей быстротой. Частота мысленной связи днями дрожала почти без перерыва, как струна. Ссоры с близкими, конфликты на работе, плохая погода, внеплановые счета и штрафы... Ангел буквально сбился с ног, пытаясь хоть как-то разрулить ситуацию, но все было тщетно. Он не её Хранитель!
Последней «снежинкой» стал разрыв с любимым человеком. Все произошло ярко, сильно и быстро. Последний укол разорвал душевную ткань, высвободив все то, что копилось годами. Ангел потрясенно закрыл глаза... Лавина пошла...
Ей было по настоящему плохо... Он видел это. Аура была рваной, края походили на обугленную бумагу, а ровный свет прерывался багровыми всполохами. Она шла в ночи, не видя перед собой дороги, в голове сумбур, несвязные обрывки мыслей и... Боль... Боль была страшной... Даже не будучи связанным с ней, Ангел буквально кричал от наполняющей её горечи, идя поодаль. «Остановись! Не надо! Не рви себя так!!!» Не слышит... Он же не её Хранитель, у них нет Нити, он не может отвести часть боли на себя!..
Что-то мелькнуло впереди, в тени. Ангел, ослепленный болью Перворожденной, поначалу не обратил внимания. Шевеление повторилось...
ТЕНЬ!!! Проход в преисподнюю! И бесы, напряженно поджидающие сломленную фигурку, потеряно шагающую по прямой! И неестественно пустынная улица! Ангел прозрел...
Чистая душа! Лакомый кусок для приспешников Князя Тьмы! Будучи не в силах даже приблизиться к ней, дабы не погибнуть от мощного, истинного света Творца, заложенного в новую душу, низшие выстроили череду событий, ослабивших Перворожденную. И теперь она сама идет на их зов! А он так и не понял!!!
Застилая собой хрупкий силуэт, между ней и Тенью распахнулись тяжелые, серые, со стальным отливом крылья.
- Иди своей дорогой, изгой! – насмешливо прошипел один из бесов, оскалив мелкие зубы.
«Душа же, есть венец творения Его, и мы созданы во имя защиты и спасения её!.. И Он посылает нас для защиты детей Его от врагов Его...» – пульсировало в голове. Руки сошлись, и Светоч, полыхающий на обеих ладонях Ангела, с ревом взметнулся вверх, превратившись в двуручный клинок из белого огня.
- Я – Хранитель! – прогремел голос...

*******

...остановившееся время Реальности вновь потекло. Ангел устало развел ладони, погасив Светоч, и пошатнулся. Он сжег его и себя почти дотла, но выполнил то, ради чего был сотворен. Крылья устало сложились за спиной. Все... Тень скоро закроется. Некому больше её держать... Досадно саднили порезы и мелкие укусы по всему телу.
Неровные шаги за спиной совсем близко. Обернувшись, Ангел увидел её. По-прежнему, ничего не замечая, она продолжала двигаться на зов безысходности. Тень еще не закрылась!
НЕТ! Не осознавая, что делает, он рванулся к ней, навстречу. Руки сами привычно подхватили нить, крылья нежно, но властно обняли за плечи, создавая защитный полог… Мало. Мало! Она все еще идет вперед! Перворожденная слишком сильна для ослабевшего Ангела! Поднять её лицо, заставив распахнуть глаза и Взгляд... В самую глубину души, в самое сердце... Всего себя вложить в него, без остатка. «Нет! Не делай этого! Не надо!.. Тш-ш-ш… Тихо, тихо... Спокойно, девочка, спокойно... Посмотри на меня! Вот так! Вот и умница, вот и молодчинка! Все будет хорошо, я обещаю, я с тобой, я рядом…» Карие глаза, смотрящие поначалу сквозь него, потрясенно моргнули и наполнились слезами. А потом она села прямо на асфальт и расплакалась.
Он без сил опустился рядом, уронив голову. Все... Теперь действительно – все. Нить спаялась и разорвет её только Черта. Обратного пути нет. Весь вопрос только в том, сколько понадобится времени Архам, чтобы узреть фатальное нарушение Закона и пресечь его... Теперь уже окончательно.

********

Доносившиеся слева рыдания, через некоторое время превратились во всхлипывания и стали понемногу стихать. Ангел не вмешивался, пусть выплачется. Иногда полезно, не надо все держать в себе. Когда слезы кончились, протянул крыло и ласково провел им по её плечу. «Ну? Успокоилась? Вот и хорошо... Пойдем домой».
Архи - каратели прибудут, рано или поздно, но довести её до дома он обязан. Он же теперь Хранитель! Пусть всего на час, не важно. Его долг – уберечь и оградить от всех невзгод.
Она попыталась встать, но без сил опустилась назад. «Попробуй еще разок. Попробуй еще!» Так, аккуратно приподнять за плечи, подставить локоть, обнять крылом. «Это ты сама, ты сильная, ты будешь жить дальше. С этим или без этого, но НАДО жить, пойми!» Аура, тускло светилась только по контуру тела. Ангел застонал, в бессильной ярости закрыв глаза. «Плохо! Она же почти сожгла себя изнутри!»
Только бы успеть, только бы довести! «Ну, давай, маленькая! Ты сможешь!»...
...

Через час, когда до дома остались какие-то 100-150 метров, силы оставили её окончательно. Он еле успел опустить её на скамейку. Она спрятала лицо в ладонях и замерла. Он сел рядом. Контур ауры уже не просто потускнел, а подернулся дымкой, как пеплом. «Борись! Борись за жизнь!» Бесполезно, она ничего не хотела, в том числе и жить.
«Дать ей силы. Только где её взять самому? Выжат до капли. Если только...» Дар! У него остался Дар! Ну и что, что без него он не жилец, плевать! «Только живи! Слышишь? Только ты живи!!!»
Собраться, взять за руки, посмотреть в глаза, открыть Взгляд и... Душа стала наполняться нежной теплотой и светлой грустью, которая остается после всех житейских передряг. Отгремели грозы, отбушевали страсти, и в душе осталась только тихая грусть, потому, что надо жить... Надо жить дальше! Ради тех, кому ты дорог, ради тех, кто дорог тебе...
...

Она очнулась на скамейке. Последнее, что она помнила, это тот самый скандал и очень смутная дорога домой. Но все уже как-то приглушенно. Вроде бы она еще плакала. Тряхнула головой, отгоняя все прошедшее, оглянулась и, хлюпнув носом, достала косметичку. «Нет уж! Фиг ему! Надо быть сильной!». Посмотрела скептически на свое отражение, тряхнула челкой и, грустно улыбнувшись, устало пошла к подъезду. Но, не дойдя, обернулась. Странно... Такое чувство, как будто что-то забыла... Да нет. Нет там ничего. Показалось...
...

Ангел сидел, привалившись спиной к скамейке, не обращая внимания на неловко зажатое крыло. Ему уже было все равно. Главное, она будет жить. Он смотрел, как с каждым шагом её аура выравнивается и светлеет. Все таки, Перворожденная – это прекрасно! Когда она обернулась, ему показалось, что она смотрит ему прямо в глаза... Нет. Показалось. Нить, растягиваясь, уходила за ней, и он чувствовал, как в её душе крепнет уверенность в своих силах. А прошедшее? Что ж, одним душевным шрамом больше...
...ослепительно белый свет резанул по глазам. Перед ним, на «нейтральном» расстоянии возвышался его бывший наставник, Арх Симон. За ним, красноречиво стояли еще два Архангела, сожалеюще, но в то же время осуждающе глядя на Ангела. Что ж... Сюжет понятен и без слов. Шутки кончились.
- Изгой! – сильно, но мягко прозвучал звучный голос Симона, - Осознаешь ли ты, что поступил вразрез с самими устоями мироздания? Самоличный выбор души, насмешка над Светочем, презрение к вердикту совета Архангелов и, наконец, утрата Дара! И не просто утрата, а передача его смертной!
- Да, - устало и серьезно ответил Ангел.
- Осознаешь ли ты, что воздастся тебе по деяниям твоим?
- Да.
- Что ж. Ты сознательно пошел на нарушение Закона. Закон, как и Бог, един для всех! Ты приговорен к Исходу. Тебе ясен вердикт совета?
- Да, - устало произнес Ангел, а про себя подумал – «Кончайте уже скорее с этим».
- Это не всё. Ты приговорен к Исходу на землю, в плоть смертного. По твоим деяниям Совет верит, что ты способен исправиться и, доказав это, в течение жизненного цикла, ты сможешь возвратиться в Чертог. Тебе все понятно?
- Да. – «Жаль... Больше я её не увижу... Стертая память и тело младенца... Жаль!»
- Сожалеешь ли ты о содеянном?
- Прости, наставник, но нет!
- Приступайте, - произнес Симон, отступая в сторону.
Архангелы шагнули вперед. Наблюдая, как Светоч с ладоней взмывает ввысь и обретает форму клинков, Ангел осенил себя знамением и прошептал, – И все-таки я её Хранитель!
За секунду до Исхода, он успел заметить, что ладонь наставника направлена на него, а в глазах мелькает лукавая улыбка. Потом свет стал нестерпимо ярким и взорвался...

*******

Сергей сидел в кафе, подперев рукой голову и смотрел на Светлану. И как он раньше не заметил её? Точнее сказать, не замечал, что она такая... такая... Светка что-то оживленно рассказывала, жестикулируя и обращаясь к нему, а он лишь рассеянно кивал и, как завороженный, смотрел на неё. Буквально пару месяцев назад с его глаз будто пелена спала, и он с удивлением обнаружил, что на самом деле души не чает в этой хрупкой девушке. И где он раньше был? Как он жил все это время, так скучно и неинтересно?
- ... и представляешь, у меня как будто второе дыхание открылось! Домой пришла, глаза заплаканные, а на душе так спокойно... И действительно, я стала легче к этому относиться! Вот скажи, ты веришь в переселение душ? Сереж? Сергей, ты меня слушаешь?
- А? Да, извини... Отвлекся...
- Нормально! Я тут ему расписываю все, а он...
- Просто, когда я с тобой, мне так хорошо на душе, что я забываю обо всем на свете! Правда, Светуль! Ну, не обижайся...
- Хорошо, не буду. Ну что, пойдем?
Выходя из кафе и открывая дверь, Сергей обратил внимание на ворону, которая почти на бреющем полете летела над пешеходами в их со Светкой направлении. «Сумасшедшая какая-то!» Внезапно, не задумываясь, он сложил руки рупором и поднес ко рту. Ворона шарахнулась в сторону и, истошно работая крыльями, стала набирать высоту.
- Ты чего? – удивленно спросила Света.
- Не знаю, - удивленно ответил он, - Само как-то вышло. Раньше так никогда не делал.
Слева донесся приглушенный мат. Коренастый мужичок в пальто, оттирал носовым платком испачканный рукав и костерил на чем свет стоит все воронье племя. Светка хихикнула в ладошку и потащила Сергея вперед.
- А еще у меня соседи сверху, с пятого этажа, представляешь, каждую ночь куролесят. Ужас! Днем молчат, а ночью ругаются. Прямо вампиры какие-то...
- Угу.
- А сосед снизу постоянно курит. Дышать нечем абсолютно. Кошмар просто!
Сергей шел рядом со Светланой, рассеяно поддакивал, и думал. Думал о том, что близко знаком с ней, без году неделя, а такое ощущение, что встретил давно и горячо любимого человека. Бывает же...
Неожиданно он ощутил беспокойство и интуитивно повернулся к Светке. Как раз вовремя, чтобы подхватить споткнувшуюся девушку.
- Ой! Сейчас бы растянулась! Успел!
- Почувствовал просто...
- Ну ты, прямо, как мой Ангел-Хранитель! Спасибки!
- Да не за что! Хм... А насчет Ангела мне идея понравилась!
- Здорово! Тогда будешь моим Ангелом?
- Конечно!
- А я тогда буду твоим добрым Ангелом!
- Договорились!
- Ну что? Пошли?
- Пойдем...
Света, держась за руку Сергея, уже начала мечтать вслух, что раз уж они теперь Ангелы, то неплохо бы завести в таком случае небольшое личное облачко и непременно розового цвета, а он окинул взглядом небо, который день подряд затянутое серыми тучами и вдруг увидел маленький кусочек ослепительно-синего света. Солнечный луч скользнул по его лицу, и тучи снова затянулись.
«А все-таки это по-настоящему здорово, - подумал он, - провести свою жизнь, оберегая и окружая заботой любимого человека»...

*******

Архангел Симон чуть заметно улыбнулся одними глазами. «Ты понял, мой мальчик! Ты все правильно понял!..»


14.01 – 17.01.2007
© Паселентизатор

Хочу влюбиться!

Очередной креатив от Пенки :) Давненько не было :)



- Хочу влюбиться, - пробормотала я, проснувшись.
Рядом громко засопел Мусик.
- Слышишь меня? – я пихнула его локтем в бок. – Хо-чу влю-бить-ся!
- А как же я? Ведь я лучше щенка, - пробормотал он, отодвигаясь.
Я повернулась на бок и захныкала, разглядывая его небритое лицо.
- Му-у-у-уси-и-ик, сделай что-нибудь, - я вцепилась в его плечо и начала тормошить мужа. – Сделай, иначе я начну хандрить.
Его расслабленная туша колыхалась, глаза сосредоточенно смотрели на кончик носа.
- Хорошо. Я что-нибудь придумаю.
Он потянулся за телефоном.
- Только пусть он будет не блондин, ага? – попросила я.
Мусик потыкал кнопки, набирая номер. Запиликал мой телефон. Определитель показал номер мужа.
- Алло, - томно выдохнула я в трубку.
- Заяц, я тут подумал, и наконец, решил, - произнес Мусик. – Я приглашаю тебя на свидание. Выбор времени и места за тобой. Что скажешь?
- Я согласна, - не стала ломаться я. – В три часа у каменного Вовки, а там сообразим, куда податься. Как я тебя узнаю?
- Я прискачу к тебе на пони.
- Отлично, на мне будет зеленый галстук. Не опаздывай.

- Надеюсь, на тебе будет только галстук?
- А как же. Могу еще и твои любимые ласты надеть, но боюсь, что красный плохо сочетается с зеленым.
- Буду ждать с нетерпением.
Мусик сунул телефон под подушку и повернулся ко мне.
- Кто звонил?
- Претендент на мое любвеобильное сердечко, - как можно невозмутимей ответила я. – Пригласил меня на свидание.
- Вот не повезло парняге, - хмыкнул он и ушел совершать утренний обряд омовения.

Наврав про неотложные дела, нарядный Мусик свалил из дома до обеда. Я нарядилась в длинную, полупрозрачную юбку, топик и легкие сандалии. Перерыв весь гардероб, выяснила, что зеленого галстука у Мусика нет, и рванула в магазин.
Найдя нужный мне предмет – галстук пронзительно-зеленого цвета с цыпленком Твитти в различных позах, я умудрилась приехать на свидание почти на двадцать минут раньше условленного времени. Памятник Ленину (в народе Вовка Каменный) стоял на своем обычном месте, простирая каменную длань в сторону Центрального гастронома.
Купив пакет и газету, я уселась на пакет под голубой елью, решив скоротать время за чтением новостей.
- Хотите фотографию? – спросил остановившийся рядом опрятный дедушка. – Недорого.
- Чью? – не поняла я. – Вашу?
- Да нет же, - он ткнул пальцем в допотопный «Полароид», висевший на шее. – Я вас сфотографирую, вы так хорошо смотритесь на фоне этой ели. Недорого, - снова добавил он.
- А давайте, - решила я.
Фотография мне, конечно, ни к чему, но, кажется, дедушка не возьмет денег просто так. Я приняла томную позу и лучезарно ощерилась. Дедушка щелкнул меня, взял деньги, отдал снимок и подозрительно быстро ретировался, хихикая.
Я удивленно смотрела ему вслед, затем уставилась на фотографию. Вроде ничего необычного. Сижу, ноги укрыты юбкой, голова склонена, очень красиво лежат волосы, улыбка не совсем естественная, ну да пох. Позади меня ель.
- Вот пиздюк! – возмутилась я.
За елью был запечатлен писающий мальчик, радостно улыбающийся в объектив. Понятно, почему дедок так быстро свалил.

Ровно в три часа я встала у подножия памятника, предварительно натянув галстук, и приготовилась к ожиданию. Вечно опаздывающий Мусик не изменил привычке и на этот раз. Через двадцать минут я перебрала в голове несколько десятков способов отмщения.
Каждая третья половозрелая особь мужского пола, проходящая мимо, считала своим долгом заметить, что галстук удивительно подходит по цвету к моим глазам и не его ли я жду. Я высокомерно строила из себя слепо-глухо-немую особу, считая, что объяснять каждому, кого я жду – жизни не хватит.
Мусик объявился тогда, когда я решила, что поведу его в магазин нижнего белья и не уйду, пока не перемеряю и не покажу ему на себе весь ассортимент.
Видимо, с пони в этот день была напряженка. Мусик гордо восседал на спине задрюканного северного оленя, которого вела неопрятная девица. Она с трудом сдерживала гогот.
Ноги Мусика смешно торчали в разные стороны, одной рукой он вцепился в загривок бедного животного, а в другой держал горшок с розовой азалией.
- Дульсинея! – заорал он и замахал горшком. – Я узнал тебя по галстуку! Я знал, что ты меня дождешься!
Я сорвала галстук и приветственно махала им. В нас тыкали пальцами, кто-то ржал, но мне было наплевать, я так хотела сегодня влюбиться.
Наконец, олень со своим лихим наездником доскакал до меня.
- Рассчитайся с Санчо Пансой, и добавь сверху на чай, пусть сегодня Росинант вдоволь наестся ягеля, - велела я, пытаясь устроить азалию в сумочке.
- Ты определилась с рестораном?
- Нет еще..
- Отлично, - обрадовался Мусик. – Пойдем в парк, я хочу пострелять в тире.
Я возмутилась, потому что это был мой день. Против парка я ничего не имею, а вот против тира имею. Единственное место, в которое я точно могу попасть – это в задницу слону с двух шагов. И то, я так хочу думать, потому что на практике я этого не проверяла. Наложив запрет на тир, я согласилась на парк. Мусик не стал упираться. Кто ж знал, что он затаил на меня обиду?

- Понеси меня до парка на руках, – попросила я.
После минутных препирательств мы сошлись на спине. Он наклонился, я запрыгнула к нему на спину, обхватила за шею и мы пошли. Сначала я сидела спокойно, но потом захотелось прокатиться с ветерком. Я начала понукать его коленями и размахивать галстуком над головой. Мусик опять начал упираться, и в итоге согласился, с условием, что потом я пойду своими ногами. Метров через пятьдесят я сжалилась и уже чинно, под ручку, мы вошли в парк. Купив мне мороженое, он усадил меня на скамейку и ушел к кассе.

Забыв, что люблю везде лезть с указаниями, я увлеченно уплетала мороженое, потому для меня стал не очень приятным сюрпризом первый аттракцион. Кажется, он назывался «Галактика».
Воспользовавшись моим замешательством, Мусик усадил меня в прозрачную кабинку, проследил, чтобы меня хорошо пристегнули, подергал жесткую рамку, прижавшую меня к сиденью, забрал сумочку с торчащей из нее азалией и сказал:
- Я передумал, прокатись одна.
Выпученными глазами я сверлила его довольную спину, когда монструозный агрегат начал раскачиваться. Из шести двухместных кабинок было занято только две. Мной и каким-то мужчиной, сидящим впереди меня.
Адское сооружение все сильней раскачивалось, пока я думала, зачем столько предосторожностей, если мы просто раскачиваемся. И тут началось. Кабинки сделали полный круг. Я заорала, вцепилась в страховочную рамку, сунула ноги под какую-то перекладину и загнула стопы, надеясь на то, что они меня удержат, если все вокруг развалится. Еще один круг. Я орала, умоляя маму родить меня обратно. Мужик впереди меня весело ыхал. Кажется, я крикнула ему, чтобы он заткнулся, потому что это было совсем не весело.
- Остановите эту ебучую шарманку! – вопила я.
Неожиданно карусель замерла. Мы висели вниз лицом. Сквозь стекла кабинок и свесившиеся волосы я видела все трещинки на асфальте.
- Да остановите же ее нормально, чтобы можно было выйти! Дебилы!
Карусель снова пришла в движение, раскачиваясь из стороны в сторону. Потом опять сделала полный круг, потом еще один. Все это время я голосила что есть мочи.
И тут кабинки опять замерли. Мы висели вниз головой. Подол юбки свалился мне на лицо. Я сунула ноги еще дальше. Кричать не было смысла, они решили довести дело до конца. И только я решила смириться, как кабинка мелко задрожала, видимо, решив все же избавиться от такой крикливой пассажирки.
Насрав на все приличия, я собрала все известные мне матюки и не затыкалась до тех пор, пока карусель не замерла в своем обычном положении. Тетенька, повелительница этого чумового механизма, хихикая, помогла мне выбраться.
Кажется, на мои крики сбежался весь парк. Из соседней кабинки практически выпал ыхавший мужик.
- Только не пиздите, что вам было весело, - набросилась я на него.
- Я вам ужасно завидовал, потому что воспитание не позволяет мне произносить такие слова, да и голосовые связки парализовало от страха. Хорошо, что сфинктер тоже парализовало, - честно признался он, чуть заикаясь.
Мусик стоял в сторонке от толпы, собравшейся поглазеть, и испуганно пытался спрятаться за горшком с азалией. На дрожащих ногах я, не менее дрожащим голосом поинтересовалась, что у нас дальше по плану. Мусик кивнул на американские горки.

Вцепившись в него, чтобы у него не было шанса сбежать, я поднялась с ним на платформу. Мы молча сели, тетька-билетер с трудом зажала его рамкой, забрала у нас вещи и мы приготовились. Я пыталась прокашляться, готовясь к тому, что буду снова голосить, и мы тихо тронулись.
Медленный подъем по закрытому тоннелю меня не расслабил, потому что «Галактика» сначала тоже медленно раскачивалась. И хоть я и готовилась, все равно заорала, когда мы выехали из тоннеля под приличным наклоном перед поворотом.
Когда я заорала, мы уже неслись вниз. Все громыхало, мы сделали петлю так быстро, что юбка не успела даже задраться. Я орала не переставая, стараясь перекричать лязг железа. Мусик подозрительно молчал. Вцепившись в поручень, он так сильно зажмурился, что глаза должны были вылезти на затылке. Снова петля, я снова заорала, и вдруг что-то ударилось о внутреннюю сторону щеки, и я проглотило это что-то. Подумав, что это какая-нибудь муха или запчасть от аттракциона, я загоготала.
Мусик распахнул глаза и недоверчиво покосился на меня. Два круга я ржала не переставая. Когда, с трудом, мы выбрались наружу, я не знала, плакать мне или смеяться. У меня вылетела пломба. Ее-то я и проглотила.
- Надеюсь, ты понимаешь, что тебе понадобиться промыть много дерьма, чтобы обнаружить мою любимую пломбу? – поинтересовалась я.
- Из рук твоих и яд готов принять я, - продекламировал он невпопад.
- Я же не прошу тебя есть это дерьмо, - успокоила я мужа.

К вечеру мы обошли все аттракционы, не менее увлекательные, но мне было уже не страшно. Перекусив шашлыками и запив их изрядным количеством пива, мы решили не ходить ни в какие рестораны, а отправиться домой и предаться безудержной страсти.
И тут мы увидели его.
По парку, не спеша крутя педали, двигался велорикша. Переглянувшись, мы поняли друг друга без слов.
Мусик свистнул, дядька развернул неуклюжую повозку. Глядя на Мусика, он заломил несусветную цену, но муж даже не стал торговаться.
- Посмотрим, насколько его хватит, - хихикал он, усаживая свою стокилограммовую тушу в хлипкую повозку.
Расстояние до дома равнялось восьми километрам. Рикша был смелым дядькой. Не знаю, почему он согласился нас везти, видимо он был жадным. Нам все время нужно было ехать в горку, рикша пыхтел, обливался потом, но все равно тащил нас. До тех пор, пока под повозкой что-то не хрустнуло и у нее не отпало колесо.
Мы вывалились из тележки, ужасно развеселив водителей авто, что ехали мимо. Только дядьке было не до смеха. Он горестно вздыхал, пытаясь приладить колесо обратно.
Мусик, понимая, что не может бросить человека в беде, умудрился поймать «Газель», договорился с водителем и помог рикше запихать в кузов его средство передвижения.
Дома, глянув на себя в зеркало, я ахнула. Спутанные волосы, красные глаза и размазавшаяся косметика.
- Мусик! Я и в парке так ходила?
- Ты еще с «Галактики» так вышла, - хмыкнул он и прикрылся дверью от летящего в голову тапка.

ПыСы: засыпая, я призналась, что в своего сегодняшнего ухажера я не влюбилась, потому что люблю Мусика. Особого огорчения на его лице я не заметила.
ПыПыСы: азалия в скором времени зачахла, потому что я, вытащив ее на лоджию, совсем о ней забыла.


© Пенка

Креветки

Што-то наверное зря я тёще тогда позвонил. А хуле, жыну как подмениле после этого. Огрызаеццо, кидаеццо, хуйню обидную говорит. Каг цобака стала карочи. И наказала она меня, атлучиф от песды. Даже за деньге нидаёт. Говорит, а кто тебя знает, может ты ещо кому должен?

И настали для меня беспесды тижолые времена. Сложно жыть без песды, асобинна когда привык уже. А чо, конституция то сформировалась уже, организму не докажешь, што песда песде. Ему вынь да положь. Хуй фстаёт и стоит блять. А руки уже не те, но выручали ниаднакратна, в частности левая.

Драчить пачотна, но ибаццо пачотней на порядок выше. И стал я тогда думать, каг бы мне излофчиццо. А сцуко хитрая стала, нипаддаёццо на правакации сексуального характера ввиде достатого из штаноф хуя. Каг будто и не замечает вовсе. Ходит блять по сторонам фтыкает, а на мой иксбицыанизм похуй ей. Тогда решил я на жифца больше не ловить.

А тут што-то выходные наступиле. Она в холодильнег хуяк, а там яйцы имеюццо. Ну она мне и говорит:
- А вот еслеб была бы баночка консервов, я б салатик соорудила.
- Нивапрос, - отвечаю, - до магазина расстояние нибальшое. Я щас. А ты пока картошки отвари.

Курточку свою любимую накинул, пакетег из целлулоида прихватил и отправилссо за покупкаме. А в магазине продафщица молоденькая - Аксаначька, я её фсигда па имини называю, а она смущаеццо пачимуто. Может её ваще нитаг завуд, хуйвознаит карочи.

Захожу в магазин, поздоровалссо громко, потомушто вежливость никагда нипамишаит и к прадафщице обращаюсь:
- Аксаначька, дай ка мне кансервав. - Она блять зарделась апять и палезла по прилафкам. А я што-то задумалссо и пачимуто спамироф фспомнил. Они мне разную паибень шлют на почтовый ящег. Хуйвонизнает, как мысли устроены? Ниставо ниссиво каг йобнет в голаву. И ниабычное слово стало вертеццо у меня на изыке.

- А вот к примеру афродизиакоф нет ли у вас в ассортименте? - спрашиваю.
- Простите, што вы щас только што сказале?
- Ну этих, как их, афродизиакоф.
- Вроде не привозили, - атвичает, а по летсу сразу видно, што по произнесению этого слова в её присуцтвии я у ней перванах.
- Плохо, - говорю, - мне сейчас надо позарез.
- А давайте я щас позвоню и узнаю.

Достаёт свой мабильнег и кому-то начинает вапросы каверзные задавать. Типо где их можно надыбать поскорее, потому как клиент прав и ниибёт. Ну поговорила она нимнога и мне значит сообщает, што в чистом виде, каг бы их в наличии нет, но в морепродуктах их доебеней матери. И тут миня как осенило штоле:
- Так, мне тогда агромную силётку, вот этаво капчонава леща, крабавых палочег две упакоффки и фсьо.

Умница Аксаначька вместо гатичнаво фсьо, пива еще дала. И я уже вроде и расплатилссо и спасибо сказал, смарю какой-то яркий пакетег лежит в маразилке. Креветки блять!
- Ну-ка кросавецца, давай мне ещо этих марских тараканоф в нагрузку, а то штото кажеццо удельная доля афродизиакоф критически мала блять.
Аксаначька и рада стараццо.

Прихожу домой, пакетег с покупкаме на стол определил, а жына сразу такая:
- Послали за кансервами, чо напокупал-то?
- Слы? Я тебе нихател говорить воопщем-то, но скрывать дальше смысла асобова нет.
- Чо такое?
- Карочи, мне надо креветкаме усиленно питаццо.
- Ахуеть! А омарами не надо?
- Можно фпринцыпе, но в нашем магазине их нет штото.

Она пока на стол собирала, задумалась нимнога, а потом хуяк:
- А чо за неапходимость?
- Чото у меня хуй нифстаёт больше, - атвичаю, а сам низаметно по диривяшке стучу.
- Ну значит не хочет.
- Как так? Фсигда хотел, а щас песдец штоле?
- А как ты заметил-то?
- Диск свой любимый вчера фтыкал и нихуя.
- Может ты невнимательно смарел просто?

Хуясе, я этот фильм наизусть уже выучил. Точно знаю на какой минуте кто кого ибать будет, и какие падручные срецтва используюццо при этом. Молча сидим морепродукты поглощаем. Я со скорбным ибальнегом, если чо. Ну она первая не вытерпела:
- И много надо их сожрать?
- Незнаю, грам пиццот наверно.
- Так здесь фсево полкило.
- Я вот и думаю, может ты мне свою долю отдашь? - а сам с тоской наблюдаю, каг популяция креветок в тарелке уменьшаеццо.
- С каково это хуя?
- А я тебе в обмен свою картошку.

Смарю у ней на летсе какая-то работа мозга отобразилась:
- Нихуя не пойдёт, нечестно так.
- Сама подумай, оно тебе надо?
- А чо?
- А ничо! Песда фстанет блять!
- Как это? - у ней даже изо рта адин рачок выпал нахуй.

Я для вида многозначительную паузу сделал:
- Я тебе што, доктар штоле? Ну начнёт напрягаццо и дастигнет максимально дапустимых размероф. И будешь ты тогда Елена па-прозвищу "Агромнайа Песда". Слы, ради такого случая возьми моих креветог фсех до адной.
Она так недоверчиво на меня покосилась, и выдавила иссибя:
- Да ну тебя нах, песдишь ты всё!
- Ну посмотришь потом.

Тем временем обед подошел к своему логическому концу. Тоесть от креветог остались только нефкусные доспехи, панцырь типо. Я хуяк, останок один беру в руки и начинаю рассматривать внимательно, каг ботанег:
- Ленк, нахуя ты им голову ела?
- А чо нельзя штоле?
- Блять, у них в голове как раз и сконцентрирована песдоувеличительная хуйня! Теперь жди. Лучше сразу раздеццо, а то лосины твои парвёт фклочья!

Она странно как-то на меня поглядываит, но нет-нет и на песду свою взор вперит. А я ж нихуя неуспокаиваюсь:
- Слы, давай пока не поздно песду штангенцыркулем измерием. Для истории типо. А то ща попрёт каг на дрожжях.
Жына нахохлилась и молчит. Я же нагнетаю апстаноффку:
- Это, как ево, ничо не давит пока?

Сопит чото в ответ. Я ей зеркало несу:
- Лен, на посмотри последний рас на чилавеческую песду нормальных размероф. Щас вместо неё губастый монстр появиццо. - а сам на чисы фтыкаю, - ща ещо минут десять и добро пожаловать в наш дом, Песда-исполин!
- Хватит подъёбывать, я чо креветок штоли никогда не ела?
- Голову жрать не следовало просто.
- Да иди ты! - а сама зеркало берёт и в ванную на рывках. Я следом за ней.

Ну она вроде как отвернулась, приспустила свои красные обтягивающие трекошки и пустилась в созерцание промежности.
- Ну и чо ты песдишь? Нормальная песда.
- Хуясе нормальная, глянь-ка вот тут, - и пальцем ей показываю. Ну и дотронулссо карочи. Её каг будто током йобнуло. Вся напряглась каг струна. Ну типо как когда барэ бирёшь, ладу так на сидьмом.
- Где? - спрашивает, а голосок дрожит.
- Где-где, у тибя на бараде.
- Чо это ты имеешь ввиду?
- Твою интимную причоску, это не про тебя ли мой любимый (не ахтунк) певец Чиж пел? Калакольчег фтваих валасах звучид сольдиезам...
- Дураг, где тут калакольчег то?
- А у меня есть каг раз пара бубенцофф...

*******

Минут через питнаццоть, довольное летсо жыны, авободифшимссо ртом произносит:
- Врун блять.
- Обоснуй, пжалста.
- Ну, што не стоит...
- Ааа! Ты вон про што. Это креветкам спасибо.
- А на меня штото не подействовали, мне наверно с картошки ибаццо захотелось.


mgmike

Абрамович - развод

Рома уныло ковырялся в утренней тарелке шпината. Хотелось сожрать нормальный стейк с полпальца толщиной , но положение и драгоценное здоровье обязывало . Решительно отодвинув опостылевшее месиво Рома привычно, не глядя , нащупал утреннюю горку свежей прессы.

-Опять считают мои бабки…, ребята , намойте своих и считайте на здоровье! Еще этот развод! Блин, как не хочется делиться активами…Адвокаты – козлы, задурили Ирке голову! На фига ей столько бабок? Проблемы только. Ладно. Обидно ,конечно, но ладно. Развели , как лоха…- Рома вяло почесал рыжую щетину и озабоченно вскинул левую руку к глазам. Платиновый Ланге показывал пятнадцать минут восьмого.
- У шефа такой же, только носит на правой… Привычка? Угу…Убиться можно , эти невзрачные часики до боли напоминали те самые, которые дядя подарил ему в десятом классе. Сколько они стоили? Рублей десять-двенадцать? А эти? Тьфу! Даже думать не хочется…А время показывают так же. Везде развод…

Что за мир…Все так и норовят развести, разогнать, лохануть, кинуть…Машины, яхты , одежда , даже дома и здоровье – сплошной развод и обувалово. Приходится перебашливать в тысячи раз «за бренд».
Помню свой « статусный» малиновый пиджак на заре заколачивания большого бабла. Оборжаться. До сих пор стыдно. Как клоуны ходили, чесслово. Фуфло это все . Игра, навязанная одним богатым пацанам другими такими же не бедными пацанами. И закон – игра, и брюлики – фуфло…

-Екарнибабай…любимая вчера насмотрела…- Рома отхлебнул из изящной виджвудовской чашки .
В колышущемся темном напитке запрыгали отражения дворцовых готических окон, бронзовых рам и собственных усталых , ничему не удивляющихся глаз.
– Екарнибабай…- одним глотком Роман разрушил хрупкую пикассовскую картинку . Мулик фунтов!…м-да…за какой-то сраный розовый брюлик, м-да…
Нет , мне , конечно не жалко , и мулик далеко не из предпоследней сотни. Но этот дележ, этот РАЗВОД…блин, в натуре, как лоха разводят. Поневоле будешь экономить.
Но с другой стороны…отказать любимой? Западло…А мулика все равно жалко…Тоска…Как же все заколебало!

Уже через полчаса Рома уютно расположился в необъятном кабинете и , покачиваясь в чипендейловском кресле, рассеянно слушал доклад помощника …
- Котировки, активы, встречи, конференции….И все хотят денег. Начиная от урода , дядюшки первой жены, которого я никогда в глаза не видел, заканчивая фондами, программами, правительствами. Блин!Я молчу о нынешней бывшей жене и своре ее акул- адвокатов? И все хотят МОИХ денег. Заколебали!
- Что Вы сказали, Роман Абрамыч? – лощеный выпускник Гарварда прервал четко простроенное утреннее резюме.
- Ничего-ничего, это я о своем…Значит так , Петруха,- в блеклой голубизне глаз Ромы блеснули хорошо знакомые чертинки, заставившие помощника внутренне похолодеть и наклониться в полупоклоне. – Значит так ! Миллиард!



- Извините? Роман Абрамыч, миллиард чего?
- Фунтов, Петя, фунтов…Мы ж с тобой в Англии сейчас живем? Значит, миллиард фунтов! Как у нас со свободными средствами?
- Ну , если постараться…то, вполне вероятно…
- Не ссы, Петруха, главное , что в принципе- оно у нас есть!
- Роман Абрамыч , и не один! – честно и без лести Петруша позволил себе посмотреть в глаза шефу, как учили в Гарварде.


-Пиши ! Заявление прессе. Фабула такая…Ммм…значит , я дам миллиард денег тому, кто сможет …ммм …наиболее неординарно его …потратить?
- Может использовать? – ладошки помощника Пети предательски покрылись холодным потом.
- Может и использовать…но все-таки потратить! Короче, мысль ясна? Вы хотите моих бабок? Я их вам дам! Только, будьте добры, потратьте их ОРИГИНАЛЬНО!- Рома даже вскочил с кресла зеленой кожи , закусил полненькую нижнюю губу и забегал вокруг совершенно ошалевшего помощника.
Свежая идея здорово подняла настроение, она бодрила не хуже двухсотлетнего коньяка, небрежно стоявшего на полке огромного камина . – Оформишь , значит , это в форме пресс-релиза , и дуй к этим, к пиарщикам!
- К которым , Роман Абрамыч?
- Эээ…Попробуем этих, которые лысому фээсбэшнику губы перед смертью подкрасили, чтоб фотка лучше смотрелась! Нормальные такие наглецы, раскрутили хороший резонанс. Вот к ним и дуй!
- Роман Абрамыч. Полониевцы эти сейчас важные. Может обратиться в свои структуры? Сэкономим…
- Слы, Петя, за такую новостюгу любое пиар-агенство маму с папой продаст! Не мы им будем башлять, а они нам. Раз они такие важные сейчас … тысяч сто фунтов пусть отслюнявят и начинают крутить тему! Мы ж не рвачи…
- Ну, Роман Абрамыч!- только и сумел выдохнуть озадаченный Петенька.




Лениво поковырявшись в тарелке со спаржей и привычно помечтав о придорожном пережаренном шашлыке, Рома жадно вцепился глазами в утреннюю « Таймс».
- Молодцы, волчата, и не жадные, отлущили сразу и без базаров стошку. Вот это пиарщики! Если уже консервативная «Таймс» клепает такие заголовки…Про остальных и говорить-то нечего. Всего за неделю. Да …Может прикупить этих пацанов с потрохами? Подумаем. Но заголовки!
« Русские школьники предложили Березовичу сделать из миллиарда пионерский костер!»,
« Проект техасского ковбоя. Лунное молоко!»
« Нигериец предлагает пересадку белой кожи своим соплеменникам ! Что ответит Березович?»
« Спасти реликтового жука- навозника может только миллиард!» , « Построим Эйфелеву башню на Аляске!», « Бразильянка мечтает о второй вагине. Роман , решение за вами!»

- Мир окончательно свихнулся на моих бабках, - Рома рассеянно проводил взглядом фигуры полупризрачных официантов, растворившихся вместе с использованной посудой.
За спиной донеслось учтивое «кхм-кхм».
- Давай , Петя, что там у тебя? Докладывай…
- Роман Абрамыч! За неделю мы получили около тридцати миллионов писем.
- Угу. Нормально. Сколько мы зарядили на расходы по оформлению ?

- Как было сказано , Роман Абрамыч, по фунту за письмо.! Итого за неделю – тридцать миллионов фунтов!Плюс- сто тысяч от пиарщиков, двести пятьдесят за эксклюзивный репортаж «Рейтерс». Маечки « Я хочу миллиард!» - еще триста тысяч… корпорация «Сони» предлагает контракт на …
-Ясно . Короче, розовый брюлик мы отработали!
-?
-Вот так, Петенька . Хрен им , а не мой миллиард! Пусть скидываются всем миром по фунтику , на мой гребаный РАЗВОД!


Какащенко©

СМС процветает

Добрый день, Игорь.
Я вынуждена сообщить тебе, что ты сволочь и эгоист.
Как ты мог?! И где ты вчера шлялся?!
С уважением, Юлия.
P.S. Купи хлеба: белого и чёрного.

Уважаемая Юлия!
Да ты охренела?! Я с ребятами сидел, пил пиво.
С наилучшими пожеланиями, Игорь.
P.S. Не смогу.

Добрый день, Игорь.
Игорь, ты хам. Нинка из бухгалтерии всё видела.
Ты ничтожество, я тебя больше не люблю.
С уважением, Юлия.
P.S. Почему не сможешь?

Уважаемая Юлия!
Извини, Пупсик. Однако Нинка твоя слепая, как моя троюродная прабабка о девяносто пяти годах.
Сидел с ребятами, клянусь моим сноубордом. Больше не буду.
С наилучшими пожеланиями, Игорь.
P.S. А чо я-то всё?

Добрый день, Игорь.
Возможно, Нина слегка близорука, но не настолько, чтоб не увидеть у твоих "ребят" бюста четвертова размера и сапог Pollini за 900, между прочим, долларов.
Кстати, я так и не дождалась подарка на 8-е марта. Враль.
С уважением, Юлия.
P.S. Собирай манатки и отваливай.

Уважаемая Юлия!
Малыш, зачем так горячиться? Ниночка немного ошиблась.
Во-первых, у Светы третий размер,
во-вторых, она страшная и мой секретарь,
в-третьих, где купить твои Pollini?
С наилучшими пожеланиями, Игорь.
P.S. Куплю хлебушек и тортик. Я тебя люблю.

Добрый день, Игорь.
ГУМ, 2-я линия, 2-й этаж.
Передай секретарше, что в следующей раз я плюну ей в декольте.
Прям в третий размер!
С уважением, Юлия.
P.S. И конфеточек.

Письмо Дедушке Морозу

Дорогой Дед мороз, здравствуй!
Пишу это письмо, впервые, ибо накипело. Не знаю кто там у вас в главных в отделе доставки, но это человека давным-давно пора лишить премии или даже уволить.
5 лет. Объясните мне, за каким х..ом вместо говорящей куклы мне доставили микроскоп и набор кондуктора? И вообще, как эти предметы связаны между собой? Нет, в кондуктора я, конечно, поиграла, и существенно нажилась на продаже билетов в сортир, но все-таки?

6 лет. Логическая игра ‹Эрудит›. Фигасе шуточки. Ты сам-то пробовал?
7 лет. Летающий голубь за 3-70. Ключ в жопе, мозги там же. Улетел в первый же запуск из форточки. Летает до сих пор.
8 лет. Цимбалы. Вот тут порадовал, так порадовал. Но не надолго. После 80-го исполнения ‹как у перепелочки заболели ножки› у родителей заболели ушки и все остальное. А после 85 раза бабушка отправила ‹сраную балалайку› следом за голубем. Верните детство назад!!!
9 лет. Неужели ты думаешь, еще один микроскоп и ‹изба сборная› производство ‹Можга› способны заменить домик для Барби?
10 лет. Швейная машинка ‹Малютка›. А сборного скворечника у вас не завалялось?
11 лет. Сборный скворечник. Ценю чувство юмора. По-прежнему тоскую о цимбалах.
12 лет. Говорящая кукла. С учетом того, что позавчера мне купили первый лифчик, подарок как нельзя более актуален. Не удивлюсь, если к 70 получу упаковку Дюрекса и тюбик вазелина.
13 лет. Набор фокусника. Единственный фокус заключался в том, что набор был отправлен догонять цимбалы и голубя, а в качестве моральной сатисфакции мне разрешили встретить новый год вне дома.
14 лет. Хочется лосин и кожаной куртки. Дарят тулуп, именуемый пальтишком. Оскорбиться не получилось, встречаю новый год дома.
15 лет. Хочу чтобы Вова любил не Сидорову, а меня. Впрочем, в прошлогоднем пальто мне этого не светит.
16 лет. Говорящая Барби-стоматолог вкупе с пейджером. Ну, да, если я начну разговаривать с куклой, то пейждер мне явно пригодится. Чтобы на улице не потерялась.
17 лет. Сотовый телефон со 100 баксами на счету, вкупе с престарелым поклонником. Подарен исключительно для того, чтобы знать в какой точке вселенной я пребываю в данный момент, дабы убедиться что вселенная во мне не пребывает.
18 лет. Оранжевое нижнее белье 50 размера и примерно таких же годов.
Преследует те же цели, что и прошлогодний телефон, и при весьма незначительных затратах весьма эффективнее оного. - Вселенная в импотенции, поклонник в счастье, я в раздумьях.
19 лет. Компьютер и анталогия Дьябло. Аллилуйя!!! Три месяца хожу в оранжевом белье, ночами мочу монстров, изредка разговаривая с Барби. Поклонник в шоке, вселенной не существует.
20 лет. Хочу ЕЕ. Не енотовую. Дарят ‹Дьябло 2› и советуют расслабиться.
21 год. Хочу ЕЕ. Не из выдры. Презентуют патч, новую мышку и плейстэйшн. Оскорбляясь, обретаю свободу. Впрочем, вкупе, с патчем и отсутствием ЕЕ, свобода теряет весь свой блеск.
22 года. Хочу ЕЕ и нового поклонника. Не из баранов. Выходит замужество, две собачки, кошка и лопата-говноскребка. Только оранжевое белье и Дьябло спасают меня от суицида.
23 года. Бородатый х.., тебя дизориентировали! Вместо НЕЕ я обретаю 50-размер и утреннюю тошноту. Даже ноутбук не в состоянии компенсировать мои габариты. Кажется, настала пора размножаться.
24 года. Иди на х..! Спать хочу.
25 лет: Хм: На этом пожалуй и остановимся.
Итак, ряженная бл..ь, внимание! Пошуруй у себя в заднице ледяным посохом, и вспомни что скворечник и микроскоп у меня уже были. Говорящих кукол мне тоже не надо, ибо набором ‹Фасолька-джихад› мы наслаждаемся и по сей день. Разборные конструкции прибереги для аутистов - у меня вся квартира разборная, как шалаш Ильича. Да, а если у тебя, старый засранец, возникнет очередная гениальная идея подарить мне что-нибудь умное и полезное, то ты эту идею гони на х.., потому что билеты до Устюга дешевы.
Вата в ж..е - не лучшее украшение и тебе стоит ко мне прислушаться.
Я хочу шубу! Только шубу, и ничего кроме шубы. В противном случае, я тебя убью Я уже даже придумала как. Но про это - ближе к праздникам.
PS и не говори, что я не предупреждала.

Как я худел

Часть 1

Моя благоверная тут недавно подбила меня уборку генеральную замутить. Все выходные в жопу, обидно до усрачки. Но кое-што для себя я полезного таки получил. Во-первых, минет. Это, я вам скажу, уже результат. А то ж она все отмазываецца тупо так, типа ей под брюхо подлазить неудобно. Дура. Я ж ей скока раз говорил - не "брюхо" это. Это... от нервов, короче. Да, во-вторых, я нашел песдатую футболку, которую проеб года так два назад. Тут же одел, еще бы, такая находка! Как одел, правда, тут и вспомнил, што она вся в пиве и томатном соусе, также выяснилось, што она почему-то слегка села, пока лежала под диваном - мамон она даж не прикрывает и сидит внатяг. В-третьих, я нашел целый склад видеокассет! Йопта, я про них и забыл давно! Так што после соития я весь воскресный вечер и часть ночи я провел попивая пифко и смотря одну за другой кассеты. Порнухи, к сожаленью, не оказалось. Зато был весь Рэмбо и еще дохуя всего.

Че мне потом снилось - не помню нихуя, кроме одного эпизода: я, весь такой ахуительный, мускулистый и голый по пояс, в крови и пулеметных лентах, выхожу из джунглей. В одной руке нож такой невьебенный, в другой - пулемет типа "Гатлинг". В карманах два ящика патроноф к гатлингу, а ленты пулеметные проста для красоты. И на встречу мне титястые такие туземки, чью деревушку я типа спас...

И тут меня благоверная моя трясет, на работу расталкивает. Смарю на нее - сисек нету почти, рожа хмурая. Тьфу, блин, лучше спал, нахуй.

Ну, встал так, посцал, покурил. Тут же сбегал и посрал - толкнуло, еще бы. Брицца начал - хуяк, порезался, да еще сильно так. Кровь херачит, а я стою и в зеркало смарю, как она течет уже по шее, потом как в волосняке на груди запуталась. Сон тут же вспомнил, какой я там красивый и кровавый был. А кровь уже почти перестала, начав тока мамон по бокам обтекать. На мышцах квадратиками, канешна, все эффектнее смотрелось бы. Тут я как будто очнулся. Прикинул - стою как мудак: полупобритый, кровь засохла тонкой струйкой, живот на раковине лежит. Добрился, помылся. Пока то да се, глянул на часы - опаздываю уже на работу песдетс как. Почти не ел, так, пару кружек кофе да бутеров несколько с колбасой, как я люблю - с маслом, сыром и майонезом полить.

Ехал на работу, тайком пердел. Не знаю, че там внутри тварицца, но у меня по утрам всегда так. Уже в офисном здании забежал в лифт, кнопку нажал и жду, пока двери закроюцца. И душевно так снова пернул, долго так, мощно, аж жопа загудела. Тут же ошибку понял - лифт едет медленно, этаж 8, а газ ядовитый што твой фосген. Газенваген, нахуй. Ну, думаю, хоть один в лифте. Ага, щас. Забегает женщина перед самым закрытием дверей, давит свою кнопку и улыбается мне радостно - успела, типа, заебись. Двери закрываются, лифт ползет вверх. Тут эта фифа и почуяла смерть свою. Гляжу, улыбка с лица уходит, глаза выпучиваюцца, нос пытаецца вжаться внутрь головы. Песдетс, в общем. Да и мне стыдно, канешна. Достаю, как мудак, жвачку и жевать начинаю. Толку-то блять! Не изо рта же воняет. Хоть в жопу дирол пихай, ей-богу...

После обеда подо мной крякнул и развалился стул. Мысль о похудении, которая, видимо, все время была где-то рядом, впервые постучалась в голову.

По пути с работы зашел к приятелю, взвесился на его весах. Стрелка показала 140 и уперлась. Приятель сказал, что для них это предел. Я задумался. Взял пару пива, стало полегче на душе. Просто у меня, видимо, широкая и тяжелая кость. Рыгнул, мамон трясонуло, пуговица с рубашки отлетела и угандошила голубя. Все-таки немного похудеть, наверно, стоит.
Пришел, объявил об этом своей. Она просияла, прошлась колесом по всей квартире, и тут же предложила мне отказаться от белого хлеба. И есть тот, который с отрубями. Фу, бля! Ну, началось... Но мужык я, или не мужык? Мужык! Я справлюсь.

Часть 2.

Хлеб с отрубями, канешна, херня полная. Но с салом нормально пошел, тока в путь! Выпил пива, отметил первую победу.

Чай надо, оказывается, не сладкий пить. Я поступил проще - отказался от чая. Только здоровые напитки! Пиво спасает, да.

Прошло две недели диеты, взвесился на весах жены. Встал на них, они издали странный звук и показали 90 кило. Ебать! Вот это результат! Чувствую себя на подъеме, всем вокруг рассказываю о результатах, о методах и вообще. Было сто сорок – бабах - и девяносто! Зауважали, смотрю. Хожу, поплевываю на всех.
И тут моя звонит. Весы, говорит, накрылись. Показывают девяносто кило при любом раскладе. Вот тут я здорово огорчился. Даже решил забить на всю диету, но напряг волю и сдержался. Пива попил – вроде отпустил депресняк. Вот так-то.

Решил усилить диету, посоветовался с благоверной своей. Она советует жрать квашеную капусту, и это, наверное, песдатый вариант. Под водку вообще ахуенски пошло.

Взял отпуск две недели, сижу на капустной диете. Две недели просто в полное гавно, в слюни.... Сложная штука – диета….

Результаты пока не особо радуют. Жена говорит, что это наверно у меня в кишечнике шлаков полно – клизмы делать надо. Пойду, попробую.

То ли насадка на клизму была шибко толстая, то ли еще што-то не так пошло, но от клизмы я сбежал…. С тех пор не срал уже четыре дня. Закрепило, сцуко. Жопа испугалась и не хочет не то штобы впускать, но и выпускать. Я ее понимаю, канешна, но срать–то нада….

Просрался. Минус 5 кило. Диета действует!!!!
Жена говорит, что для похудения полезно еще сексом часто занимацца. А она у меня молодец, да! Предложил ей по-быстрому зафигачить мне минетик – отказалась. Не хочет, наверна, чтоб я худел…

Нашел в магазине диетические шоколадки. Слопал сразу 8 штук на радостях. На следующий день заболели зубы. Стоматолог сказал, что я мудак, и выставил счет за ремонт зубов. Глянул на счет – тут же чувствую, минус два кило где-то. Тут стоматолог еще раз сказал, что я мудак…. А диета все равно действует!

Попробовал раздельное питание. Пиво – отдельно, беляши – отдельно. Хуйня, не помогает…

Потом уже объяснили, што жареное вообще жрать нельзя. Пришел домой, ем все вареное. Вареная колбаса, сосиски, макароны. Картошки вареной тоже навернул. Чувствую – зоебись уже, но чего-то не хватает. Заказал жене сварить котлет, так она посмотрела на меня, как на ебнутого . Ей-то што, она на диете не сидит… К лету надо продумать, как варить шашлык. Вариантов пока нет….

Мне сосед сказал, что отжимацца надо. На кулаках. И подтягивацца на перекладине. Лег я на живот, а руками до пола дотянуцца не могу ни кулаками, ни даже кончиками пальцев. Што за йобанарот.... Наебалово сплошное. Дополз до дивана, поднялся кое-как как. К перекладине пошел. А она высоко висит, хрен допрыгнешь… Ну я за стремянкой сходил и сиганул с нее на перекладину. Стремно было прыгать, я аж глаза зажмурил. Глаза открываю – что за хрень, руками за перекладину держусь, а ноги на полу стоят. Глянул наверх – погнул я перекладину, оказывается. Китайская, к гадалке не ходи.

С таких переживаний у меня минус четыре кило. Диета действует! Взвешиваца, кстати, я хожу на Курский вокзал – там весы понадежнее, металлические. Всякие мудаки там багаж взвешивают, иногда и не протолкнуцца к весам. Но мы, сидящие на диете, люди волевые. И терпения нам не занимать. И идем мы к намеченной цели хоть и медленно, но верно.

© CopyFuser

С 9-м марта мужики!

Вот и кончились букеты,
СМС, понты, конфеты,
Поздравленья, пожеланья,
Ссоры, крики, расставанья,
«Почему не позвонил?»
«Сволочь, ты меня забыл!»
«Гад, не любишь ты меня!»
«Как гвоздики? Что за хня?»
«Шуба где? Ты обещал!»
«Клавку тоже поздравлял?»
«Ты кому звонил весь вечер?»
«Да какая нафиг встреча?»
«Я хочу как тот, в рекламе!»
«Ну и где подарок маме?»
Обошлося без инфаркта?
Мужики, с 9-м марта!

Кассета

Иван вернулся с работы в приподнятом настроении. С порога он крикнул:
- Клавка! Ты де? Подь сюды, я те подарок приволок!
Из кухни, вытирая руки полотенцем, вышла Клава.
- Шо, поллитру опять? - с сарказмом спросила она.
- Та не-е-е! Во! - Иван изящным, как ему показалось, жестом выхватил из-за пазухи видеокассету. - Видала? Пацаны на работе дали посмотреть.
- Ты что, думаешь, я видик никогда не смотрела? - фыркнула Клава.
- Смотрела, хе-хе, да не такое, - Иван заговорщицки подмигнул и поволок Клаву вместе с кассетой в гостиную. Там он вставил кассету в видеомагнитофон, усадил Клаву на диван, сам с довольной улыбкой расположился рядом и нажал "плэй".
На экране пошли титры на иностранном языке, из которых Клава не успела ничего прочитать, потом начался собственно фильм. В кадре была видна гостиная, в центре на диване сидела молодая симпатичная, но на вид прилично потасканная девушка в нижнем белье и прозрачной накидке. Она курила сигарету и делала вид, что не замечает камеры. В это время раздался звонок в дверь, девушка пошла открывать.
На пороге оказались два довольно крупных мужчины, один из них был негром, а второй наоборот. "Сантехники", догадалась Клава по рабочим комбинезонам на голое тело и противогазам у них на лицах. Сантехники зачем-то тщательно пощупали девушку и повели ее к уже знакомому дивану. Там они приступили к работе, причем к сантехнике она имела отношение лишь целенаправленными действиями, связанными с узкими и влажными отверстиями.



По мере продвижения сценария глаза Клавы раскрывались все шире, пока не стали похожи на два блюдца из дореволюционного сервиза Ивановой бабушки, доставшегося им в наследство прошлой зимой.
- Ой батюшки светы, срам-то какой! - охнула Клава, закрывая глаза ладонями с широко разведенными пальцами, через которые она продолжала следить за происходящим на экране.
Тем временем трое главных героев превратились в один сплетенный клубок тел, где сантехников можно было узнать исключительно по противогазам, которые они по-прежнему не снимали. Видимо, из-за токсичности рабочей среды.
Клава наклонилась всем телом вперед, она не могла оторваться от экрана. Иван сидел позади нее с бутылкой пива в руке, за которой он предусмотрительно сбегал на кухню во время вступительных титров, и подхихикивал в такт телодвижениям актеров.
- Ну че, видала такое, а? А я на работе с мужиками уже насмотрелся. Мы седня вообще считай не работали. Просвещались типа! Гыгыгы...
- Вань... А че они в противогазах-то? - не отрываясь от телевизора спросила Клава.
- Ох, ну и темень же ты деревенская. Не противогазы это, а маски... как их... лайковые... тьфу ты, латексные, точно! Мне Колян объяснил, он в этих делах сечет. Используется, грит, для разнообразия и экстремальности ощущений во время садо-мазохистских игр, во!
- А-а-а... - Клава внимательно следила за развитием сюжетной линии, уже не закрывая лицо руками. На минутку поставив фильм на паузу, она даже сбегала в комнату, принесла тетрадку и ручку и стала что-то записывать.
Иван с тревогой следил за женой.
- Э-э, Клав... Ты чего это там пишешь?
Клава лишь отмахнулась от него.
- Ты вообще понимаешь, что это специально обученные актеры? - Иван начал немного нервничать. - Каскадеры! Я, по-моему, негра этого в боевике одном видел, он там горел. Огнем горел, Клав, натуральным огнем! А теперь тут трудится, и хоть бы хны ему. Раз плюнуть! А вот нормальному человеку это не под силу. Смотри, он же ее на весу держит! Своим... аппаратом... Да ты понимаешь, что...
- Так, заткнись, пошли. - прервала его Клава. Фильм как раз закончился, она схватила его за руку и поволокла в спальню. Иван упирался как мог, но совладать с женой, которая была раза в два крупнее его, он был не в состоянии. Ноющий "Каскадеры же!...", он был брошен на кровать. В глазах жены сквозила холодная решимость...
...Через полчаса они лежали рядом на спине, потные, уставшие и неудовлетворенные.
- Я ж предупреждал. - сказал Иван, - А ты не верила... Каскадеры...
- Да заткнись уже с каскадерами своими! - вспылила Клава. - Это все из-за меня, я знаю... Корова жирная...
- Да ты че, Клав? Какая ж ты корова? Вот Люська из второго подъезда... - он зажевал конец предложения под грозным взглядом жены.
- Слушай, да оставь ты эти кины заморские, прям как роботы там выкаблучиваются. Может мы как обычно? По нашему, по родному? - спросил Иван.
Глаза Клавы засияли.
- Дава-а-ай... Кочегарушка мой! - она перевернулась на живот, встала раком и громогласно объявила: - Внимание! Авария в третьем цехе! Главный кочегар Петренко срочно вызывается в третий цех!
Иван вскочил с постели и побежал к шкафу, по дороге выкрикивая:
- Петренко вызов принял! Петренко по дороге к месту аварии!
Клава продолжала говорить в подушку голосом Левитана:
- Восьмая печь в неисправности! Срочно требуется вмешательство главного кочегара! Поломка влияет на производительность всего завода!
Иван вернулся к кровати, одетый в старую буденовку и рабочие рукавицы. Заходя с тыльной стороны Клавы и потирая руки, он приговаривал:
- Та-а-акс, ну что тут у нас за неисправность? Вижу, вижу... Жару нет, давление низкое... Придется уголька-то в печь подкинуть, а то ведь не справитесь тута без меня... - он положил руки на широкие Клавины ягодицы и встал перед ними. - Принимай, страна, рабочий уголь!

http://icemon.livejournal.com/

Стихи....

У больничного окна

Затмевая серость здания больничного,
Свесив ноги, Вы цвели на подоконнике.
Край белья из-под халата эротичного
Превратил меня стремительно в поклонника.

Я всего лишь мимо шел, но Ваши прелести
Приковали под окном меня в мгновение.
Я чуть ребра не пробил упавшей челюстью,
Возбуждение родило вдохновение.

Я кричал свои стихи, срываясь голосом.
Я краснел, бледнел и путал междометия.
Ваши руки, Ваши губы, Ваши волосы!!!
Я искал Вас, право, с прошлого столетия!

Я следил за Вами с сердца замиранием,
Вы смеялись надо мной, но не отринули!
Я молил богов, чтоб только в это здание
Не смертельные болезни Вас закинули!

Я просил о встрече Вас, Вы чуть хихикнули...
В жизни место есть всегда эсхатологии -
Рухнул мир, ушла любовь, когда Вы крикнули:
- Заходи, седьмой этаж, венерология.



Одна ночь


Стираемы сумерки зимнего неба,
На скатерти мятой бутылка вина,
Бокалы в слезах, крошки белого хлеба
И двое в кровати — ты «под», а я «над»…

Терзая себя, я леплю твое тело,
Руками люблю от груди до колен.
А ты, отпуская сомненья несмело,
Себя отдаешь в мой невидимый плен.

Губами с остатками винного вкуса
Ищу твои губы, но не на лице.
И вновь от моих поцелуев искусных
Твой стон в тот же миг перейдет на фальцет.

Дрожание тела и слезы экстаза,
Торчащие, рвущие майку соски.
Мы дальше продолжим, но только не сразу,
Вгрызаясь друг в друга от дикой тоски.

Сплетаются руки, сплетаются ноги,
Меняются позы как калейдоскоп.
И так до утра. Нам завидуют Боги,
Дроча и подглядывая в телескоп.

Я пот с твоих бедер стираю руками,
Целую, щетиной царапая грудь.
Ну вот… И он снова твердеет, как камень.
Пора! Начинай! Проглотить не забудь!




Мужики казлы

Я продавщица в винно-водочном отделе,
Смотрю сквозь призму «Трёх семёрок» я на мир,
Вы на словах все прынцы, а на деле
Никто из вас, козлов, не Ричард Гир.

Зайдёт, бывает, мужичок приличный,
Возьмёт коньяк и шоколадку «Марс»
И улыбнётся мне улыбкой заграничной,
Но тот мужик, девчата, не про нас.

Или ещё, студентик симпатишный,
Возьмёт вина бутылку и сырок,
Вздохнёт, попросит сдачу еле слышно
И серой мышкой юркнет за порог.

Иль работяга вечером, после работы,
Возьмёт пузырь и сигарет «Пегас»,
Ну, там всё ясно – там семья, заботы,
Скажи спасибо, что не пидарас.

А то бывает: маечки в обтяжку,
Серёжки в ухах, жопами вертят,
Друг друга лапают за рот, за ляжки,
Небось ещё в одной постели спят.

А тут зашёл: красавец, хоть не молод,
Причёска длинная, ну видно, что поэт.
Вот с ним бы утолила сексуальный голод,
Свела б на нём я клином белый свет.

Сказал: «Хозяюшка, дай виски
И кока-колу, чтобы разбавлять».
Спросить хотела, что он думает о Слиске,
Но попросила стих мне прочитать.

И он прочёл мне стих про балерину,
А сам красивый, как Ален Делон,
Сказал, похожа на Цветаеву Марину,
А денег не оставил, мудазвон…