Валентин? Святой?

Не заладилось с самого утра. Для начала кровать, верой и правдой прослужившая многие годы, до этого всегда так успокаивающе поскрипывавшая, с противным хрустом отбросила задние быльца. Он еще оптимистично начал думать, вставая с нее, что если бы быльца отвалились с другой стороны…

Додумать эту светлую мысль он не успел. Замерев ногами, поднял лучистые глаза на подоконник, на блюдце с нетронутым молоком, которое еженощно, по доброте душевной, оставлял для страждущих и обездоленных, как он считал, котов. Для облегчения доступа к благотворительной пище и здоровия для, форточка в этом окне оставалась открытой круглосуточно. Видимо, именно таким образом объяснялось наличие предположительно кошачьего дерьма в одном из тапков. Почему какой-то из «страждущих» предпочел молоку насрать в домашнюю обувь своему благодетелю – не объяснялось ничем.

…Спустя полчаса, когда вся вода из прорвавшего крана была вымакана, а сам кран заглушен подручными средствами, он, отфыркиваясь подобно ночному визитеру, о котором он уже думал с теплотой (такой уж человек), вышел на кухню, где дал себе слово именно сегодня, в такой день, ничем не испортить себе настроение, в связи с чем решил побаловать себя кофейком, к которому пристрастился в последнее время, но по причине преклонных лет не мог себе позволить употреблять часто.

Надо ли говорить, что кофе сбежал, залив всю плиту, пока он убирал осколки разбившейся чашки. И уж совсем излишне говорить, что это был последний кофе в доме...

…Он улыбнулся встретившему его солнышку, которое, казалось, именно сегодня решило одолжить один день у весны. Нет, определенно, сегодня он будет нести Любовь. Не помешает ни смутное беспокойство, поселившееся в его душе в момент пробуждения, ни мелкие неприятности, ничего не остановит уверенную поступь Любви. Не зря так светит солнце, не зря тает снег! Вон сколько натекло в лужу, в которой так беззаботно и радостно купаются воробьи!

Однако не только воробьи облюбовали эту лужу. Поносного цвета «Копейка» с антикрылом и надписью «Sparco» на лобовом стекле, вынырнув из-за угла, с адским тарахтением разрезала мутную жижу, половину из которой выплеснуло прямо на нашего незадачливого героя, позавидовавшему реакции птиц.
Обтеревшись рукой, он попробовал улыбнуться.

- Слы, эта… Одолжи мелочи. Или телефон дай. Позвонить. Гыгы. – Его окружила стайка молодых ребят, аккуратно подстриженных, одетых во все черное с серым. Господи, как они похожи на этих воробьев, такие же смешные, юные, беззаботные!
- Чо любишься, даун?
- Друзья, любите друг друга! – Он протянул руки благословляющим жестом.
- Ты чо, попутал? За пидаров нас держишь?! Мочи лоха, парни!

…

- Вовчик, цени, вон еще один наш клиент!

Милицейский УАЗик подкатил к сидящему на бордюре старику с разбитым лицом, пытающемуся приладить лоскуты одежды на те места, где, по-видимому, они были раньше.
- Здорово, отец! Проблемы?
- Друзья! Любовь…
- О-о-о! Понятно! А ну, дыхни слегонца.. Та вроде и не бухой. Слыш, Вовчик, ты этого раньше не видел? Вроде в нашем районе я всех психов и бомжей знаю… Отец, документы есть? Нету? Совсем? А живешь где?
- Я живу на Земле, полной Любви…
- О-о, бля, понятно! Вовчик, грузи его. До утра поглядим, а там, если что, на дурку передадим. Как зовут то тебя, знаешь?
- В миру называли меня Валентин…
- Ыыыыыыыыы! Святой штоли? – Лейтенант, продолжая ржать, окинул взглядом потрепанную фигуру с окровавленным лицом, - Да уж, - подтолкнул дубинкой старика в УАЗик, - Не твой сегодня день, Валентин, не твой! Ыыыы!
- Как?... Не мой… - смутное беспокойство, оформленной огромной жабой свалилось на грудь.

Сквозь зарешеченное окно тронувшегося УАЗика на фоне темнеющего неба четко выделялась панель электронных часов. «17:30» сменилось на «+5». Прижав голову к решетке, с надеждой всматривался он в уходящие вдаль цифры. После нескольких томительных секунд, на границе зрения вспыхнуло: «13 02».

- Не мой… Бля-а-а-адь, су-у-уки, ненавижу-у-у!!! - Святой Валентин жутко и обреченно завыл…

© Catcher